Блины и не только: русские писатели начала XX века о Масленице. Блины и не только: Масленица в литературе

«…Масленица нам дана.

Национальная идея

начинается с блина»

А.Вознесенский

Масленица - семейный праздник, во время которого особенно сильно чувствуются русские народные и семейные традиции.

«Без блина нет масляны» — гласит русская пословица. Блинами масленица начиналась и ими же заканчивалась.

Существует очень много пословиц, поговорок, частушек о блинах:

Блинцы, блинчики, блины, как колеса у весны.

На горах покататься, в блинах поваляться.

Блин не клин, брюха не расколет.

И, конечно, Масленица и блины оставили свой «масленый» след в литературе.

Надежда Александровна Тэффи

«Блины»

1. БЛИН

Сидели мы в душистую южную ночь на берегу Арно.

То есть сидели-то мы не на берегу — где ж там сидеть: сыро и грязно, да и неприлично,—а сидели мы на балконе отеля, но уж так принято говорить для поэтичности.

Так как между нами не было ни чересчур близких друзей, ни родственников, то говорили мы друг другу вещи исключительно приятные.

В особенности в смысле международных отношений.

Мы, русские, восторгались Италией. Итальянцы высказывали твердую, ничем не сокрушимую уверенность, что Россия так же прекрасна. Они кричали, что итальянцы ненавидят солнце и не переносят жары, что они обожают мороз и с детства мечтают о снеге.

В конце концов мы так убедили друг друга в достоинствах наших родин, что уже не в состоянии были вести беседу с прежним пафосом.

— Да, конечно, Италия прекрасна,—задумались итальянцы.

— А ведь мороз — он... того. Имеет за собой...— сказали и мы друг другу.

И сразу сплотились и почувствовали, что итальянцы немножко со своей Италией зазнались и пора показать им их настоящее место.

Они тоже стали как-то перешептываться.

— У вас очень много шипящих букв,—сказал вдруг один из них.—У нас язык для произношения очень легкий. А у вас все свистят да шипят.

— Да,—холодно отвечали мы.—Это происходит оттого, что у нас очень богатый язык. В нашем языке находятся все существующие в мире звуки. Само собой разумеется, что при этом приходится иногда и присвистнуть.

— А разве у вас есть «ти-эйч», как у англичан? — усомнился один из итальянцев.—Я не слыхал.

— Конечно, есть. Мало ли что вы не слыхали. Не можем же мы каждую минуту «ти-эйч» произносить. У нас и без того столько звуков.

— У нас в азбуке шестьдесят четыре буквы,— ухнула я.

Итальянцы несколько минут молча смотрели на меня, а я встала и, повернувшись к ним спиной, стала разглядывать луну. Так было спокойнее. Да и к тому же каждый имеет право созидать славу своей родины, как умеет.

Помолчали.

— Вот приезжайте к нам ранней весной,—сказали итальянцы,— когда все цветет. У вас еще снег лежит в конце февраля, а у нас какая красота!

— Ну, в феврале у нас тоже хорошо. У нас в феврале масленица.

— Масленица. Блины едим.

— А что же это такое —блины?

Мы переглянулись. Ну как этим шарманщикам объяснить, что такое блин!

— Блин — это очень вкусно,-объяснила я.

Но они не поняли.

— С маслом,—сказала я еще точнее.

— Со сметаной,—вставил русский из нашей компании.

Но вышло еще хуже. Они и блина себе не уяснили, да еще вдобавок и сметану не поняли.

— Блины, это — когда масленица! — толково сказала одна из наших дам.

— Блины... в них главное — икра,—объяснила другая.

— Это рыба! — догадался наконец один из итальянцев.

— Какая же рыба, когда их пекут! — рассмеялась дама.

— А разве рыбу не пекут?

— Пекут-то пекут, да у рыбы совсем другое тело. Рыбное тело. А у блина — мучное.

— Со сметаной,— опять вставил русский.

— Блинов очень много едят,—продолжала дама.—Съедят штук двадцать. Потом хворают.

— Ядовитые? — спросили итальянцы и сделали круглые глаза.— Из растительного царства?

— Нет, из муки. Мука ведь не растет? Мука в лавке.

Мы замолчали и чувствовали, как между нами и милыми итальянцами, полчаса назад восторгавшимися нашей родиной, легла глубокая темная пропасть взаимного недоверия и непонимания.

Они переглянулись, перешепнулись.

Жутко стало.

— Знаете что, господа, нехорошо у нас как-то насчет блинов выходит. Они нас за каких-то вралей считают.

Положение было не из приятных.

Но между нами был человек основательный, серьезный — учитель математики. Он посмотрел строго на нас, строго на итальянцев и сказал отчетливо и внятно:

— Сейчас я возьму на себя честь объяснить вам, что такое блин. Для получения этого последнего берется окружность в три вершка в диаметре. Пи-эр квадрат заполняется массой из муки с молоком и дрожжами. Затем все это сооружение подвергается медленному действию огня, отделенного от него железной средой. Чтобы сделать влияние огня на пи-эр квадрат менее интенсивным, железная среда покрывается олеиновыми и стеариновыми кислотами, то есть так называемым маслом. Полученная путем нагревания компактная тягуче-упругая смесь вводится затем через пищевод в организм человека, что в большом количестве вредно.

Учитель замолчал и окинул всех торжествующим взглядом.

Итальянцы пошептались и спросили робко:

— А с какою целью вы все это делаете? Учитель вскинул брови, удивляясь вопросу, и ответил строго:

— Чтобы весело было!

2. ШИРОКАЯ МАСЛЕНИЦА

Из кухни несется чад, густой, масляный. Он режет глаза, и собравшиеся у закуски гости жмурятся и мигают.

— Блины несут! Блины несут!

Несут.

Но всем не хватит. Ваш сосед взял два последних, а вам придется подождать «горяченьких».

Но когда принесут «горяченьких», окажется, что большинство уже съело первую порцию —и прислуга начинает подавать опять сначала.

На этот раз вам достается блин — один, всеми отвергнутый, с драным боком и дыркой посредине.

Вы берете его с кротким видом сиротки из хрестоматии и начинаете искать глазами масло.

Масло всегда бывает на другом конце стола. Это печальный факт, с которым нужно считаться. Но так как со своим маслом приходить в гости не принято, то нужно покориться судьбе и жевать голый блин.

Когда вы съедите его — судьба, наверное, улыбнется, и вам передадут масло с двух сторон сразу. Судьба любит кротких и всегда награждает их по миновании надобности.

На самом почетном месте стола сидит обыкновенно блинный враль. Это просто-напросто хитрый обжора, который распускает о себе слухи, что он может съесть тридцать два блина.

Благодаря этому, он сразу делается центром внимания. Ему первому подают, его блины прежде других подмасливаются и сдабриваются всякими масленичными аксессуарами.

Съев штук пятнадцать-двадцать — сколько аппетита хватит — с полным комфортом, он вдруг заявляет, что блины сегодня не совсем так испечены, как следует.

— Нет в них чего-то такого, этакого — понимаете? Неуловимого. Вот это-то неуловимое и делает их удобосъедаемыми в тридцатидвухштучном количе стве.

Все разочарованы. Хозяева обижены. Обижены, зачем много съел и зачем никого не удивил. Но ему все равно.

— Что слава? Яркая заплата на бедном рубище певца!

Он всех надул, поел, как хотел, и счастлив.

Еще несут «горяченьких».

Теперь, когда все сыты, вам дают сразу три хороших горячих блина.

Вы шлепаете их на тарелку и в радостном оживлении окидываете глазами стол.

Направо от вас красуется убранное зеленью блюдо из-под семги, налево — аппетитный жбан из-под икры, а прямо у вашей тарелки приютилась мисочка, в которой пять минут назад была сметана.

Хозяйка посмотрит на вас такими умоляющими глазами, что вы сразу громко закричите о том, что блины, собственно говоря, вкуснее всего в натуральном виде, без всяких приправ, которые, в сущности, только отбивают настоящий вкус, и что истинные ценители блина предпочитают его именно без всяких приправ.

Я видела как-то за блинами молодого человека великой души, который под умоляющим взглядом хозяйки сделал вид, что нашел в пустой банке икру и положил ее себе на тарелку. Мало того, он не забывал на кусок блина намазывать эту воображаемую икру и проделывал все это с такой самоотверженной искренностью, что следившая за ним хозяйка даже в лице изменилась. Ей, вероятно, показалось, что она сошла с ума и лишилась способности видеть икру.

После блинов вас заставят есть никому не нужную и немилую уху и прочую ерунду, а когда вам захочется слать — вас потащат в гостиную и заставят разговаривать.

Пожалуйста, только не вздумайте взглянуть на часы и сказать, что вам нужно еще написать два письма. Посмотрите на себя в зеркало — ну кто вам поверит?

Лучше прямо подойдите к хозяйке, поднимите на нее ваши честные глаза и скажите просто:

— Я спать хочу.

Она сразу опешит и ничего не найдет сказать вам.

И пока она хлопает глазами, вы успеете со всеми попрощаться и улизнуть.

А хозяйка долго будет думать про вас, что вы шутник.

Так чего же лучше?

Антон Павлович Чехов

ГЛУПЫЙ ФРАНЦУЗ

Клоун из цирка братьев Гинц, Генри Пуркуа, зашел в московский трактир Тестова позавтракать.

— Дайте мнеконсоме! — приказал он половому.

— Прикажетес пашотомили без пашота?

— Нет, с пашотом слишком сытно... Две-три гренки, пожалуй, дайте...

В ожидании, пока подадут консоме, Пуркуа занялся наблюдением. Первое, что бросилось ему в глаза, был какой-то полный благообразный господин, сидевший за соседним столом и приготовлявшийся есть блины.

«Как, однако, много подают в русских ресторанах! — подумал француз, глядя, как сосед поливает свои блины горячим маслом. — Пять блинов! Разве один человек может съесть так много теста?»

Сосед между тем помазал блины икрой, разрезал все их на половинки и проглотил скорее, чем в пять минут...

— Челаэк! — обернулся он к половому. — Подай еще порцию! Да что у вас за порции такие? Подай сразу штук десять или пятнадцать! Дай балыка.. семги, что ли?

«Странно... — подумал Пуркуа, рассматривая соседа. — Съел пять кусков теста и еще просит! Впрочем, такие феномены не составляют редкости... У меня у самого в Бретани был дядя Франсуа, который на пари съедал две тарелки супу и пять бараньих котлет... Говорят, что есть также болезни, когда много едят...»

Половой поставил перед соседом гору блинов и две тарелки с балыком и семгой. Благообразный господин выпил рюмку водки, закусил семгой и принялся за блины. К великому удивлению Пуркуа, ел он их спеша, едва разжевывая, как голодный...

«Очевидно, болен... — подумал француз. — И неужели он, чудак, воображает, что съест всю эту гору? Не съест и трех кусков, как желудок его будет уже полон, а ведь придется платить за всю гору!»

— Дай еще икры! — крикнул сосед, утирая салфеткой масляные губы. — Не забудь зеленого луку!

«Но... однако, уж половины горы нет! — ужаснулся клоун. — Боже мой, он и всю семгу съел? Это даже неестественно... Неужели человеческий желудок так растяжим? Не может быть! Как бы ни был растяжим желудок, но он не может растянуться за пределы живота... Будь этот господин у нас во Франции, его показывали бы за деньги... Боже, уже нет горы!»

— Подашь бутылку Нюи... — сказал сосед, принимая от полового икру и лук. — Только погрей сначала... Что еще? Пожалуй, дай еще порцию блинов... Поскорей только...

— Слушаю... А на после блинов что прикажете?

— Что-нибудь полегче... Закажи порцию селянки из осетрины по-русски и... и... Я подумаю, ступай!

«Может быть, это мне снится? — изумился клоун, откидываясь на спинку стула. — Этот человек хочет умереть! Нельзя безнаказанно съесть такую массу! Да, да, он хочет умереть. Это видно по его грустному лицу. И неужели прислуге не кажется подозрительным, что он так много ест? Не может быть!»

Пуркуа подозвал к себе полового, который служил у соседнего стола, и спросил шёпотом:

— Послушайте, зачем вы так много ему подаете?

— То есть, э... э... они требуют-с! Как же не подавать-с? — удивился половой.

Половой ухмыльнулся, пожал плечами и отошел.

«Дикари! — возмутился про себя француз. — Они еще рады, что за столом сидит сумасшедший, самоубийца, который может съесть на лишний рубль! Ничего, что умрет человек, была бы только выручка!»

— Порядки, нечего сказать! — проворчал сосед, обращаясь к французу. — Меня ужасно раздражают эти длинные антракты! От порции до порции изволь ждать полчаса! Этак и аппетит пропадет к чёрту, и опоздаешь... Сейчас три часа, а мне к пяти надо быть на юбилейном обеде.

— Не-ет... Какой же это обед? Это завтрак... блины...

«Бедняга... — продолжал ужасаться француз. — Или он болен и не замечает своего опасного состояния, или же он делает всё это нарочно... с целью самоубийства... Боже мой, знай я, что наткнусь здесь на такую картину, то ни за что бы не пришел сюда! Мои нервы не выносят таких сцен!»

И француз с сожалением стал рассматривать лицо соседа, каждую минуту ожидая, что вот-вот начнутся с ним судороги, какие всегда бывали у дяди Франсуа после опасного пари...

«По-видимому, человек интеллигентный, молодой... полный сил... — думал он, глядя на соседа. — Быть может, приносит пользу своему отечеству... и весьма возможно, что имеет молодую жену, детей... Судя по одежде, он должен быть богат; доволен... но что же заставляет его решаться на такой шаг?.. И неужели он не мог избрать другого способа, чтобы умереть? Чёрт знает как дешево ценится жизнь! И как низок, бесчеловечен я, сидя здесь и не идя к нему на помощь! Быть может, его еще можно спасти!»

Пуркуа решительно встал из-за стола и подошел к соседу.

— Послушайте, monsieur, — обратился он к нему тихим, вкрадчивым голосом. — Я не имею чести быть знаком с вами, но, тем не менее, верьте, я друг ваш... Не могу ли я вам помочь чем-нибудь? Вспомните, вы еще молоды... у вас жена, дети...

— Я вас не понимаю! — замотал головой сосед, тараща на француза глаза.

— Ах, зачем скрытничать, monsieur? Ведь я отлично вижу! Вы так много едите, что... трудно не подозревать...

— Я много ем?! — удивился сосед. — Я?! Полноте... Как же мне не есть, если я с самого утра ничего не ел?

— Но вы ужасно много едите!

— Да ведь не вам платить! Что вы беспокоитесь? И вовсе я не много ем! Поглядите, ем, как все!

Пуркуа поглядел вокруг себя и ужаснулся. Половые, толкаясь и налетая друг на друга, носили целые горы блинов... За столами сидели люди и поедали горы блинов, семгу, икру... с таким же аппетитом и бесстрашием, как и благообразный господин.

«О, страна чудес! — думал Пуркуа, выходя из ресторана. — Не только климат, но даже желудки делают у них чудеса! О страна, чудная страна!»

О БРЕННОСТИ

(МАСЛЕНИЧНАЯ ТЕМА ДЛЯ ПРОПОВЕДИ)

Надворный советник Семен Петрович Подтыкин сел за стол, покрыл свою грудь салфеткой и, сгорая нетерпением, стал ожидать того момента, когда начнут подавать блины... Перед ним, как перед полководцем, осматривающим поле битвы, расстилалась целая картина... Посреди стола, вытянувшись во фронт, стояли стройные бутылки. Тут были три сорта водок, киевская наливка, шатолароз, рейнвейн и даже пузатый сосуд с произведением отцов бенедиктинцев. Вокруг напитков в художественном беспорядке теснились сельди с горчичным соусом, кильки, сметана, зернистая икра (3 руб. 40 коп. за фунт), свежая семга и проч. Подтыкин глядел на всё это и жадно глотал слюнки... Глаза его подернулись маслом, лицо покривило сладострастьем...

— Ну, можно ли так долго? — поморщился он, обращаясь к жене. — Скорее, Катя!

Но вот, наконец, показалась кухарка с блинами... Семен Петрович, рискуя ожечь пальцы, схватил два верхних, самых горячих блина и аппетитно шлепнул их на свою тарелку. Блины были поджаристые, пористые, пухлые, как плечо купеческой дочки... Подтыкин приятно улыбнулся, икнул от восторга и облил их горячим маслом. Засим, как бы разжигая свой аппетит и наслаждаясь предвкушением, он медленно, с расстановкой обмазал их икрой. Места, на которые не попала икра, он облил сметаной... Оставалось теперь только есть, не правда ли? Но нет!.. Подтыкин взглянул на дела рук своих и не удовлетворился... Подумав немного, он положил на блины самый жирный кусок семги, кильку и сардинку, потом уж, млея и задыхаясь, свернул оба блина в трубку, с чувством выпил рюмку водки, крякнул, раскрыл рот...

Но тут его хватил апоплексический удар.

А у Пушкина, помните, в «Евгении Онегине» о семействе Лариных:

«Они хранили в жизни мирной

Привычки милой старины:

У них на Масленице жирной

Водились русские блины»

Н. В. Гоголь «— Прошу покорно закусить, — сказала хозяйка. Чичиков оглянулся и увидел, что на столе стояли уже грибки, пирожки, скородумки, шанишки, пряглы, блины, лепешки со всякими припеками: припекой с лучком, припекой с маком, припекой с творогом, припекой со сняточками, и невесть чего не было» («Мертвые души»)

И. Бунин: «…В трактире Егорова в Охотном Ряду было полно лохматыми, толсто одетыми извозчиками, резавшими стопки блинов, залитых сверх меры маслом и сметаной, было парно, как в бане. В верхних комнатах, тоже очень теплых, с низкими потолками, старозаветные купцы запивали огненные блины с зернистой икрой замороженным шампанским» («Чистый понедельник»)

А. Куприн: «Блин красен и горяч, как горячее всепрогревающее солнце, блин полит растительным маслом – это воспоминание о жертвах, приносимых могущественным каменным идолам. Блин – символ солнца, красных дней, хороших урожаев, ладных браков и здоровых детей».

А. П. Чехов: « Глядя на женщину, пекущую блины, можно подумать, что она вызывает духов или добывает из теста философский камень» («Блины»)

И. Шмелев: «Масленица… Я и теперь еще чувствую это слово, как чувствовал его в детстве: яркие пятна, звоны — вызывает оно во мне; пылающие печи, синеватые волны чада в довольном гуле набравшегося люда, ухабистую снежную дорогу, уже замаслившуюся на солнце, с ныряющими по ней веселыми санями, с веселыми конями в розанах, в колокольцах и бубенцах, с игривыми переборами гармоньи. Или с детства осталось во мне чудесное, непохожее ни на что другое, в ярких цветах и позолоте, что весело называлось — «масленица»? Она стояла на высоком прилавке в банях. На большом круглом прянике, — на блине? — от которого пахло медом — и клеем пахло! — с золочеными горками по краю, с дремучим лесом, где торчали на колышках медведи, волки и зайчики, — поднимались чудесные пышные цветы, похожие на розы, и все это блистало, обвитое золотою канителью…

Панков Игорь

В работе исследуется история и традиции празднования масленицы в России, дан краткий анализ произведений устного народного творчества, русской литературы, а также произведений живописи, в которых нашёл отражение этот праздник

Скачать:

Предварительный просмотр:

VI областная Интернет-конференция исследовательских и проектных работ обучающихся 5-9 классов образовательных учреждений Омской области «Мир моих увлечений»

Секция

Филология, искусствоведение

Тема

Традиции масленицы в литературе и искусстве

7 класс МБОУ «СОШ№3»

г. Исилькуля

Научный руководитель:

Чижикова Татьяна Ивановна,

учитель русского языка

и литературы

2014

Введение______________________________________________ 3 стр.

Глава I. Масленица

1)Представление школьников о празднике ____________ 4 стр.

2)История праздника _______________________________ 4 стр.

А) Дохристианская история Масленицы ___________ 4 стр.

Б) Масленица: смысл праздника _________________ 4 стр.

В) Традиции, обычаи и обряды Масленицы ________ 5 стр.

Глава II . Масленица в литературе

1. Устное народное творчество ______________________ 7 стр.
2. Русская литература ______________________________ 9 стр.

Глава III. Масленица в изобразительном искусстве ____________ 12 стр.

Заключение _____________________________________________ 13стр.

Список литературы _______________________________________ 14 стр.

Приложение _____________________________________________15 стр.

Введение

Актуальность выбранной темы. Накануне наступления весны настроение особенное. Ожидание этого времени года, стремление делать добро, ощутить радость самой жизни вызвало желание познакомиться с русскими традициями празднования Масленицы, а также с произведениями устного народного творчества, произведениями русских классиков, описывающих этот праздник.

Это наша история и наша культура, и быт предков очень интересен. Некоторые мелочи быта ушли в прошлое, а без них многое непонятно в произведениях А.С.Пушкина, М.Ю. Лермонтова, Л.Н.Толстого.

Проблемами быта как явления культуры занимались исследователи Ю. Тынянов, В.В. Виноградов, Ю.М. Лотман и др.

Цель нашего исследования - показать, как народный быт отразился в художественных произведениях русской литературы и живописи.

Поэтому объектом исследования является традиция празднования Масленицы в России, а предметом – отражение её в русской литературе, искусстве.

Для достижения этой цели были поставлены следующие задачи:

• изучить историю празднования Масленицы в России;
• определить круг произведений русской литературы, в которых описан этот праздник;
• познакомиться с произведениями живописи, изображающими Масленицу;

Для достижения указанных задач мы использовали такие методы исследования, как наблюдение и анализ исторических и литературных источников, отбор литературного и иллюстративного материала, анкетирование учащихся

Практическая значимость

Полученные результаты можно применить на уроках русского языка, литературы и истории как материал для доклада по теме или для анализа произведений, во внеклассных мероприятиях, а также при написании сочинения на заданную тему.

Глава 1. Масленица

Представление школьников о празднике

Накануне праздника было проведено анкетирование среди учащихся 7-х классов, которые должны были ответить на вопрос: «Какие традиции празднования масленицы вы знаете?». В опросе участвовало 29 человек. Результаты анкетирования:

29 человек (100%) назвали сожжение чучела и «покорение» ледяного столба;

27 человек (93%) – приготовление блинов;

по 8 чел. (28%) – ярмарку; веселье (песни, танцы);

7 чел. (24%) – перетягивание каната;

6 чел. (21%) – кулачные бои;

4 чел. (14%) – посещение родни, знакомых;

5 чел.(17%) –другие развлечения (игра в снежки, конкурсы, катание на лошадях, хороводы).

Большинство учащихся знакомы с главными традициями празднования масленицы. В основном – это развлечения, которые организуются в последний день масленичной недели. Практически никто не знает смысла этого праздника, а также значения каждого дня недели.

История праздника

Дохристианская история Масленицы
Масленица – исконно языческий праздник, известный на Руси еще до принятия христианства. Церковная традиция не считает его «своим», и в православном календаре нет такого названия. Зато там есть Сырная седмица и неделя (воскресенье) Сыропустная, а они имеют совершенно иной смысл, чем народная Масленица. Стараниями Церкви Масленица лишилась прежнего сакрального значения и превратилась в простую неделю отдыха и веселья.
Масленица: смысл праздника
Праславянская Масленица отмечалась в начале весны – в день весеннего равноденствия (21 или 22 марта). В средней полосе России, в Беларуси и Украине – регионах, где, собственно, и зародились масличные обычаи, – последние дни первого весеннего месяца всегда были непредсказуемы. То оттепель придет, то морозы прижмут. «Весна с зимой борются», – говорили наши предки. И вот именно на Масленицу проводился некий рубеж, до которого в мире господствовал холод, а после – окончательно приходило тепло. Все вновь возвращалось на круги своя, и это возвращение жизни было одним из главных предметов празднования.

Масленица помимо идеи цикличности несет в себе элементы культа плодородия. Обряды Масленицы призваны освятить землю, наполнить ее силами, чтобы она дала обильный урожай. Для крестьян, которые составляли основу древнерусского общества, урожай был главной ценностью, поэтому масленичным церемониям уделялось особое внимание. Масленица была своего рода языческой литургией, только в роли Бога здесь выступала сама природа и ее стихии, которым славянин приносил импровизированную жертву.
Третий – не менее важный момент – продолжение рода. Плодородие земли находит свое продолжение в тех, кто на ней живет и питается ее растениями. Если ты вкушаешь ту пищу, которую тебе дала Матушка-Земля, то ты же должен дать жизнь и другому. Идея круговорота жизни, ее отдачи и передачи детям была ключевой для языческого сознания. Жизнь сама по себе была основополагающей ценностью, а все остальное было лишь средством ее достижения.
И последнее, что можно сказать о сакральной составляющей Масленицы. Этот праздник был еще и поминальным. Крестьяне верили, что их предки, которые душою находились в краю мертвых, а телом – в земле, могли влиять на ее плодородие. Поэтому очень важно было не гневить предков и почтить их своим вниманием. Наиболее распространенным способом задобрить духов была тризна – поминальные действа, включавшие в себя жертвоприношения, траурный плач, обильные трапезы. Считалось, что в тризнах невидимо участвуют сами покойники.
По сути, Масленица была одной из попыток человека приблизиться к тайне жизни и смерти, своеобразной системой, в рамках которой весь космос воспринимался как бесконечная череда умирания и воскресения, увядания и расцвета, тьмы и света, холода и тепла, единства и борьбы противоположностей.

После принятия христианства сакральное наполнение Масленицы практически исчезло, остался лишь его внешний антураж и та веселость, которая известна нам по произведениям дореволюционных писателей.
Традиции, обычаи и обряды Масленицы
Первый интересный обычай – есть молочную пищу. В конце марта первый раз после зимы отелялись коровы, и в домах появлялось молоко. Поскольку резать скот зимой крайне неразумно, а старые запасы мяса подходили к концу, молочная пища и мучные изделия были основным источником белка. Отсюда и название – Масленица, Масница, Блинница.
Еще одно (пожалуй, даже более древнее) название этого праздника – Колодий. Связано оно с обычаем, который характерен в основном для Украины и Беларуси. В течение целой Колодочной недели параллельно с другими обрядами сельские женщины совершали удивительное действо – «колодочную жизнь». Они брали толстую палку-колодку, наряжали ее и представляли, будто это – человек. В понедельник Колодка «рождалась», во вторник – «крестилась», в среду она «переживала» все остальные моменты своей «жизни». В четверг Колодка «умирала», в пятницу ее «хоронили», а в субботу «оплакивали». В воскресенье же наступала кульминация Колодия.
В течение всего праздника женщины ходили с Колодкой по селу и привязывали ее ко всем, кто еще был холост или не замужем. Не забывали и о родителях несемейных юношей и девушек. Конечно, никто не желал ходить с таким «ярлыком», и поэтому давали женщинам определенный откуп. Им могли быть цветные ленты, бусы или блюдца, выпивка и сладости.
Следующая особенность праздника – тоже характерная преимущественно для Украины и Беларуси – это его «женскость». Масленица так и звалась в народе – Бабская неделя. Она воспринималась как период, во время которого так или иначе главную роль в веселых обрядах играли именно представительницы прекрасного пола. В эти дни проводились помолвки, а в еще более древнюю эпоху – заключались браки.

К слову, о еде. Это очень важный момент всех древнеславянских праздников. Когда семья садилась за стол, то тем самым приглашала и предков поучаствовать в этой трапезе. Поминальное происхождение имеют и традиционные блины. С подачи русского фольклориста Александра Афанасьева в конце XIX века утвердился взгляд, что блин – это образ Солнца. Но есть и другая научная версия, что у славян блин был исконно поминальным хлебом, имеющим очень глубокую символику. Он круглый (намек на вечность), теплый (намек на земную радость), сделан из муки, воды и молока (намек на жизнь). Обоснованием поминального происхождения всем знакомого лакомства может служить, к примеру, такой обычай: В первый день Масленицы блины клали на чердачное слуховое окошко – «угостить покойников», либо же отдавали непосредственно нищим, чтобы те помянули усопших. Так и говорили: «Первый блин за упокой».
К поминальным элементам относят и такие обычаи, как взятие снежного городка или кулачные бои. Сейчас подобного рода потехи почти безобидны, но раньше они были очень опасными для жизни. Это отголоски еще более древней традиции, когда пролитая во время таких боев кровь воспринималась как жертва духам умерших или самим богам. При этом убивать кого-либо не стремились, однако именно такой выплеск энергии, буйства, разухабистости наполнялся сакральным смыслом. Жертвой было и сжигание чучела зимы – этот обряд совершался в конце праздника, а пепел чучела развеивался по полю, освящая землю. Такой же священный смысл имели и песни-веснянки, исполняемые девушками в лесах, на опушках, в рощах и на берегах водоемов – они как бы призывали на землю силы добра, просили благословение у Матери-Природы на начало нового урожайного года.
Масленица с понедельника по воскресенье

Каждый день масленицы имел свое название, за каждым закреплены были определенные действия, правила поведения и пр.:
Понедельник - "встреча",
вторник - "заигрыш",
среда - "лакомка", "разгул", "перелом",
четверг - "разгуляй-четверток", "широкий",
пятница - "тещины вечера", "тещины вечерки",
суббота - "золовкины посиделки", "проводы",
воскресенье - "прощеный день".
Вся же неделя именовалась "честная, широкая, веселая, боярыня-масленица, госпожа масленица".

. На масленицу характерно безудержное объедание, ещё иностранные гости во времена царя Алексея Михайловича заметили, мол, русские так предаются увеселениям, столько едят и пьют, будто им не суждено это повторить ещё раз.

Глава 2. Масленица в литературе

А) Устное народное творчество

Обрядовые песни

Вся масленичная неделя сопровождалась обрядовыми песнями.

Характеризуя масленичные обрядовые песни, можно отметить, что в них Масленицу встречают:

А мы Масленицу встречали,
Повстречали, душа, повстречали,
На горушке побывали,
Блином гору выстилали,
Сыром гору набивали,
Маслом гору поливали,
Поливали, душа, поливали.. (Воронежская губерния)

В песнях Масленицу ругают, высмеивают, называют шуточными человеческими именами: Авдотьюшка, Изотьевна, Акулина Саввишна и т. д.

Дорогая наша Масленица,
Авдотьюшка Изотьевна!
Дуня белая, Дуня румяная,
Коса длинная, триаршинная,
Лента алая, двуполтинная,
Платок беленький, новомодненький,
Брови черные, наведенные,
Шуба синяя, ластки красные,
Лапти частые головастые,
Портянки белые, набеленные! (Подмосковье)

Масленицу провожают, призывают возвратиться:

Ай, Масленица,
Обманщица!
До поста довела -
Сама удрала!
Масленица, воротись!
В новый год покажись! (Владимирская губерния)

В русских масленичных песнях также пелось об изобилии: масла и сыру (творогу) якобы заготовлено было так много, что ими умащивали гору для катания на санках:

Ай, как мы масленицу дожидали,
Дожидали, люли, дожидали.
Сыром горушки укладали,
Укладали, люли, укладали.
Сверхом маслицем поливали.
Ах ты масленица, будь катлива,
Будь катлива, люли, будь катлива… (Красноярский край)

В последний день масленицы («прощёное воскресенье») пелось много грустных лирических песен. Молодушки выходили за околицу села, взбирались на горку и, обернувшись в сторону далекой родной деревни, заводили песни о разлуке с родителями, жаловались на суровость свекра и свекрови. В курской песне «У ворот сосна всколыхалася» рассказывается о том, как молодушка, собираясь навестить мать, прихорашивалась, умывалась тремя сортами заморского мыла. Тем временем зима скрылась, снега потаяли, реки разлились, а поехать к матери она так и не успела. Эта песня пронизана грустным мотивом. Мелодия песни принадлежит к группе типовых календарных напевов.

Пословицы

Пословица о масленице, как форма народного творчества, появилась достаточно давно. В них содержится богатый житейский опыт, который столетиями передается от поколения поколению.

Без блинов - не Масленица.

Маслена не навек дается.

Пируй баба на Масленице и гуляй, а про пост вспоминай.

Не житье, а Масленица.

Не все коту Масленица, будет и Великий пост.

Масленица семь дней гуляет.

Кому Масленица, да сплошная, а нам Вербная да Страстная!

Масленица объедуха, деньгами приберуха.

Это Масленица идет, блин да мед несет.

Блинцы, блинчики, блины, как колеса у весны.

Хоть все с себя заложить, а масленицу проводить

Масленицу провожаем, света солнца ожидаем.

Блин не клин – брюха не расколет.

Блин не сноп – на вилы не наколешь.

Загадки о Масленице

А кто таков – Иван Громоков?

Сел на конь и поехал в огонь? (Блин на сковородке)

По плешивому хлопну,

На плешивого капну,

Плешь обдеру

Да опять наведу.

Что я делаю? (Пеку блины)

Берега крыты, рыба без костей, вода дорога. (Блины)

Что на сковородку наливают, да в четверо сгибают? (Блин)

Была белая да седая, пришла зелёная, молодая. (Зима и Весна)

Старый дед, ему сто лет… Намостил во всю реку, а пришла молода – весь мост размела. (Мороз и Весна)

Б) Русская литература

Особый интерес представляет заключительный обряд проводов Масленицы. Он поэтически воспроизведен в сказке "Снегурочка" А.Н. Островского и в одноименной опере Н.А. Римского-Корсакова. В обряде принимали участие все жители деревни. Жизнь и труд берендеев неразрывно связаны с природой. Мы видим их жизнь в момент проводов зимы, прощания с Масленицей, где собираются все берендеи "встречать солнце восхожее, кланяться Ярилу светлому"

Конец зиме пропели петухи,
Весна-Красна спускается на Землю.
.....................
Прощай, Масленица.
Сладко, воложно нас кормила,
Суслом, бражкою поила.
Прощай, Масленица…

Александр Пушкин («Евгений Онегин»)

Они хранили в жизни мирной

Привычки милой старины;

У них на Масленице жирной

Водились русские блины.

В этом отрывке речь идёт о семье Лариных, которая соблюдала русские традиции. Эпитетом «жирная» автор подчеркивает обилие еды во время празднования Масленицы. А непременным атрибутом праздника являются «русские блины».

В следующих отрывках предаётся общее веселье, которым охвачен весь «крещёный мир». Ощущается приближение весны, которую тайно ждёт душа.

Петр Вяземский

Скоро Масленицы бойкой

Закипит широкий пир,

И блинами и настойкой

Закутит крещеный мир.

А.Фет («Уж верба вся пушистая…»)

Везде разнообразною

Картиной занят взгляд,

Шумит толпою праздною

Народ, чему-то рад...

Какой-то тайной жаждою

Душа распалена,

И над душою каждого

Проносится весна…

Здесь мы видим у Фета не только редкий, но и на редкость удачный пример, когда личное настроение сливается с общим настроением других людей, массы, народа, выражает его и растворяется в нем.

В этот день существовал хороший обычай: вместе с уходящей зимой отпускать все обиды, накопившиеся за год. Очистить душу, простить всех и получить прощение для себя. В этот день враги и недруги приносят друг другу извинение. Обнимались и приговаривали: "Да не зайдёт солнце в гневе нашем". И даже в простом быту люди после утрени и обедни отправлялись с возами калачей в острог, в яму, подавали нуждающимся посильные подачки и милостыню, выслушивая раскаяние, прощение.

Тема всепрощения звучит в стихотворении А. Дементьева "Прощеное воскресение"

Прощаю всех, кого простить нельзя.
Кто клеветой мостил мои дороги.
Господь учил: "Не будьте к ближним строги.
Вас все равно всех помирит земля".
.......................
Прощаю всех я, кто желал мне зла,
Но местью душу я свою не тешил.
Поскольку в битвах тоже не безгрешен.
Кого-то и моя нашла стрела.

А.И.Куприн :
«А сегодня настоящий царь, витязь и богатырь Москвы- тысячелетний блин, внук Дажбога.Блин кругл, как настоящее щедрое солнце».

«Блин красен и горяч, как горячее всепрогревающее солнце, блин полит растительным маслом – это воспоминание о жертвах, приносимых могущественным каменным идолам. Блин – символ солнца, красных дней, хороших урожаев, ладных браков и здоровых детей»

И.Бунин. «Чистый понедельник»

«Так прошел январь, февраль, пришла и прошла масленица. В Прощеное воскресенье она приказала мне приехать к ней в пятом часу вечера. Я приехал, и она встретила меня уже одетая, в короткой каракулевой шубке, в каракулевой шляпке, в черных фетровых ботиках».

А.Чехов. «Глупый француз»

Герой рассказа поражается тому обилию еды, которое заполняет столы во время празднования масленицы:

«Пуркуа поглядел вокруг себя и ужаснулся. Половые, толкаясь и налетая друг на друга, носили целые горы блинов... За столами сидели люди и поедали горы блинов, семгу, икру... с таким же аппетитом и бесстрашием, как и благообразный господин.
"О, страна чудес! - думал Пуркуа, выходя из ресторана. - Не только климат, но даже желудки делают у них чудеса! О, страна, чудная страна!"

В своей книге о самом сокровенном – родном и дорогом – «Лето Господне» замечательный писатель Иван Сергеевич Шмелёв рассказывает о народных праздниках. Целая глава посвящена Масленице. В ней автор описал свои детские впечатления:

«Теперь потускнели праздники, и люди как будто охладели. А тогда… все и все были со мною связаны, и я был со всеми связан, от нищего старичка на кухне, зашедшего на «убогий блин», до незнакомой тройки, умчавшейся в темноту со звоном. И Бог на небе, за звездами, с лаской глядел на всех, масленица, гуляйте! В этом широком слове и теперь еще для меня жива яркая радость».

Детские впечатления всегда более яркие и запоминающиеся. Герой чувствовал своё единение со всеми людьми и Богом. Слово «масленица» ассоциируется у него с «живой яркой радостью».

«Масленица… Я и теперь еще чувствую это слово, как чувствовал его в детстве: яркие пятна, звоны – вызывает оно во мне; пылающие свечи, синеватые волны чада в довольном гуле набравшегося люда, ухабистую, снежную дорогу, уже замаслившуюся на солнце, с ныряющими по ней веселыми санями, с веселыми конями в розанах, в колокольцах и бубенцах, с игривыми переборами гармоньи…»

А вот как рассказывает Шмелёв о гуляниях, играх: «Масленица в развале. Такое солнце, что разогрело лужи. Сараи блестят сосульками. Идут парни с весёлыми связками шаров, гудят шарманки. Фабричные, внавалку, катаются на извозчиках с гармоньей. Мальчишки « в блина играют»: руки назад, блин в зубы, пытаются друг у друга зубами вырвать – не выронить, весело бьются мордами».

Семь дней Масленицы – это подготовительная неделя к самому строгому и долгому для православных христиан посту – Великому. Масленица была своеобразным русским карнавалом, праздновавшимся шумно, весело, широко. В народе называли её «весёлой», «обжорной», «разорительницей». Поэтому все семь дней ели много, обильно, хотя и без мяса (неделя считалась мясопустной). Читаем у Шмелёва: «Стол огромный. Чего только нет на нём! Рыбы, рыбы…икорницы в хрустале, во льду, сиги в петрушке, красная сёмга, лососина, белорыбица – жемчужница, с зелёными глазками огурца, глыбы паюсной, глыбы сыру, хрящ, осетровый в уксусе, фарфоровые вазы со сметаной, в которой торчком ложки, розовые маслёнки с золотистым кипящим маслом на камфорках, графинчики, бутылки…»

«…За ухою и расстегаями - опять и опять блины. Блины с припёком. За ними заливное, опять блины, уже с двойным припёком. За ними осетрина паровая, блины с подпёком. Лещ необыкновенной величины, с грибками, с кашкой, наважка семивершковая, с белозерским снетком в сухариках, политая грибной сметанкой,.. блины молочные, лёгкие, блинцы с яичками…ещё разварная рыба с икрой судачьей, с поджарочкой, желе апельсиновое, пломбир миндальный – ванилевый».

Едва ли найдёшь в народном быту праздник с такой древней традицией, как Масленица. Но несмотря на своё древнее происхождение, Масленица продолжает жить в народной традиции. На Руси это был самый широкий, раздольный и весёлый праздник. Историки и писатели отмечают широкий размах Масленицы, участия в ней всех: и старого, и малого, и простолюдина, и знатного.

Глава 3. Масленица в изобразительном искусстве

К теме масленицы обращались разные художники: Суриков, Белых, Маковский. Но больше всего картин на эту тему у Бориса Кустодиева.

Созданные в 1916-1920 годах, во время гражданской войны, голода, разрухи, картины проникнуты верой в бессмертие России, ее народа, праздников, истории. В них художник переносит зрителей в мир света, радости, достатка, где люди довольны жизнью: по улицам, ныряя на спусках, проносятся нарядные тройки и легкие санки, под солнцем сверкает иней и гирлянды разноцветных шаров, вьются цветные флажки на каруселях и балаганах. Где этот праздник, в каком городе России - неизвестно. Да это и не важно. Это образ России, каким его видел великий художник. (Приложение)

Картины, изображающие масленицу, передают праздничную атмосферу этого народного гуляния. Яркие краски, присутствие солнца, радостные лица – всё это присутствует на полотнах разных художников. (Приложение)

Заключение

Данное исследование было вызвано потребностью познакомиться с историей празднования масленицы в России, с произведениями русских писателей, поэтов и художников на эту тему.

Для этого и в соответствии с целью, поставленной в начале исследования, в работе решены следующие задачи:

1. Изучена литература, отражающая данную тему.
2. Сделан анализ произведений литературы и искусства

Нами сделаны следующие выводы:

• Изучать нашу историю и культуру полезно и интересно. Некоторые детали быта ушли в прошлое, а без них многое непонятно в художественных произведениях наших классиков
• Русские писатели и художники по разным причинам обращались к теме празднования масленицы. Они оставили нам свое ощущение праздника. Знакомство с их творчеством пробуждает в нас желание задуматься о богатом наследии прошлого, делать добро, стать лучше.
• Данный вопрос не исчерпывается выполненной работой, возможны дополнительные исследования и поиск произведений на исследуемую тему, их чтение, анализ, сопоставление.

Практическая значимость данного исследования заключается в осмыслении роли народных праздников в нашей жизни и расширении представлений об их происхождении.

Полученные результаты можно применять на уроках русского языка, литературы и истории, внеклассных мероприятиях.

Список литературы, Интернет-источников

1. И.Бунин «Антоновские яблоки» (Рассказы)
2. А.Куприн. Рассказы
3. А.Островский «Снегурочка»
4. А.Пушкин «Евгений Онегин»
5. А.Чехов. Рассказы
6. И.Шмелёв «Лето Господне»

http://www.foma.ru/maslenitsa/maslenitsa_all.html

Приложение

В.И Суриков "Взятие снежного города"

На своей картине Суриков изобразил старинную казачью игру, издавна устраиваемую в Сибири на Масленицу.

Борис Кустодиев "Масленица" (1919)

Борис Кустодиев "Зима" 1916 г.

Вариант картины "Масленица"

Борис Кустодиев "Масленица" 1916 г.

Борис Кустодиев "Масленица" 1920 г.

Борис Кустодиев "Деревенская масленица (Гармонист)" 1916 г.

Борис Кустодиев "Масленица" 1919 г.

Знак А.М. "Проводы зимы в старом Красноярске" 1996 г.

Валентин Белых "Собор Александра Невского. Масленица" 1908 г.

К. Е. Маковский "Народное гуляние во время Масленицы на Адмиралтейской площади в Петербурге" 1869 г.

Анна Черкашина "Масленица" 2002 г.

Н. Фетисов "Широкая Масленица" 1990 г.

«…Масленица нам дана.

Национальная идея

начинается с блина»

А.Вознесенский

Масленица - семейный праздник, во время которого особенно сильно чувствуются русские народные и семейные традиции.

«Без блина нет масляны» — гласит русская пословица. Блинами масленица начиналась и ими же заканчивалась.

Существует очень много пословиц, поговорок, частушек о блинах:

Блинцы, блинчики, блины, как колеса у весны.

На горах покататься, в блинах поваляться.

Блин не клин, брюха не расколет.

И, конечно, Масленица и блины оставили свой «масленый» след в литературе.

Надежда Александровна Тэффи

«Блины»

1. БЛИН

Сидели мы в душистую южную ночь на берегу Арно.

То есть сидели-то мы не на берегу — где ж там сидеть: сыро и грязно, да и неприлично,—а сидели мы на балконе отеля, но уж так принято говорить для поэтичности.

Так как между нами не было ни чересчур близких друзей, ни родственников, то говорили мы друг другу вещи исключительно приятные.

В особенности в смысле международных отношений.

Мы, русские, восторгались Италией. Итальянцы высказывали твердую, ничем не сокрушимую уверенность, что Россия так же прекрасна. Они кричали, что итальянцы ненавидят солнце и не переносят жары, что они обожают мороз и с детства мечтают о снеге.

В конце концов мы так убедили друг друга в достоинствах наших родин, что уже не в состоянии были вести беседу с прежним пафосом.

— Да, конечно, Италия прекрасна,—задумались итальянцы.

— А ведь мороз — он... того. Имеет за собой...— сказали и мы друг другу.

И сразу сплотились и почувствовали, что итальянцы немножко со своей Италией зазнались и пора показать им их настоящее место.

Они тоже стали как-то перешептываться.

— У вас очень много шипящих букв,—сказал вдруг один из них.—У нас язык для произношения очень легкий. А у вас все свистят да шипят.

— Да,—холодно отвечали мы.—Это происходит оттого, что у нас очень богатый язык. В нашем языке находятся все существующие в мире звуки. Само собой разумеется, что при этом приходится иногда и присвистнуть.

— А разве у вас есть «ти-эйч», как у англичан? — усомнился один из итальянцев.—Я не слыхал.

— Конечно, есть. Мало ли что вы не слыхали. Не можем же мы каждую минуту «ти-эйч» произносить. У нас и без того столько звуков.

— У нас в азбуке шестьдесят четыре буквы,— ухнула я.

Итальянцы несколько минут молча смотрели на меня, а я встала и, повернувшись к ним спиной, стала разглядывать луну. Так было спокойнее. Да и к тому же каждый имеет право созидать славу своей родины, как умеет.

Помолчали.

— Вот приезжайте к нам ранней весной,—сказали итальянцы,— когда все цветет. У вас еще снег лежит в конце февраля, а у нас какая красота!

— Ну, в феврале у нас тоже хорошо. У нас в феврале масленица.

— Масленица. Блины едим.

— А что же это такое —блины?

Мы переглянулись. Ну как этим шарманщикам объяснить, что такое блин!

— Блин — это очень вкусно,-объяснила я.

Но они не поняли.

— С маслом,—сказала я еще точнее.

— Со сметаной,—вставил русский из нашей компании.

Но вышло еще хуже. Они и блина себе не уяснили, да еще вдобавок и сметану не поняли.

— Блины, это — когда масленица! — толково сказала одна из наших дам.

— Блины... в них главное — икра,—объяснила другая.

— Это рыба! — догадался наконец один из итальянцев.

— Какая же рыба, когда их пекут! — рассмеялась дама.

— А разве рыбу не пекут?

— Пекут-то пекут, да у рыбы совсем другое тело. Рыбное тело. А у блина — мучное.

— Со сметаной,— опять вставил русский.

— Блинов очень много едят,—продолжала дама.—Съедят штук двадцать. Потом хворают.

— Ядовитые? — спросили итальянцы и сделали круглые глаза.— Из растительного царства?

— Нет, из муки. Мука ведь не растет? Мука в лавке.

Мы замолчали и чувствовали, как между нами и милыми итальянцами, полчаса назад восторгавшимися нашей родиной, легла глубокая темная пропасть взаимного недоверия и непонимания.

Они переглянулись, перешепнулись.

Жутко стало.

— Знаете что, господа, нехорошо у нас как-то насчет блинов выходит. Они нас за каких-то вралей считают.

Положение было не из приятных.

Но между нами был человек основательный, серьезный — учитель математики. Он посмотрел строго на нас, строго на итальянцев и сказал отчетливо и внятно:

— Сейчас я возьму на себя честь объяснить вам, что такое блин. Для получения этого последнего берется окружность в три вершка в диаметре. Пи-эр квадрат заполняется массой из муки с молоком и дрожжами. Затем все это сооружение подвергается медленному действию огня, отделенного от него железной средой. Чтобы сделать влияние огня на пи-эр квадрат менее интенсивным, железная среда покрывается олеиновыми и стеариновыми кислотами, то есть так называемым маслом. Полученная путем нагревания компактная тягуче-упругая смесь вводится затем через пищевод в организм человека, что в большом количестве вредно.

Учитель замолчал и окинул всех торжествующим взглядом.

Итальянцы пошептались и спросили робко:

— А с какою целью вы все это делаете? Учитель вскинул брови, удивляясь вопросу, и ответил строго:

— Чтобы весело было!

2. ШИРОКАЯ МАСЛЕНИЦА

Из кухни несется чад, густой, масляный. Он режет глаза, и собравшиеся у закуски гости жмурятся и мигают.

— Блины несут! Блины несут!

Несут.

Но всем не хватит. Ваш сосед взял два последних, а вам придется подождать «горяченьких».

Но когда принесут «горяченьких», окажется, что большинство уже съело первую порцию —и прислуга начинает подавать опять сначала.

На этот раз вам достается блин — один, всеми отвергнутый, с драным боком и дыркой посредине.

Вы берете его с кротким видом сиротки из хрестоматии и начинаете искать глазами масло.

Масло всегда бывает на другом конце стола. Это печальный факт, с которым нужно считаться. Но так как со своим маслом приходить в гости не принято, то нужно покориться судьбе и жевать голый блин.

Когда вы съедите его — судьба, наверное, улыбнется, и вам передадут масло с двух сторон сразу. Судьба любит кротких и всегда награждает их по миновании надобности.

На самом почетном месте стола сидит обыкновенно блинный враль. Это просто-напросто хитрый обжора, который распускает о себе слухи, что он может съесть тридцать два блина.

Благодаря этому, он сразу делается центром внимания. Ему первому подают, его блины прежде других подмасливаются и сдабриваются всякими масленичными аксессуарами.

Съев штук пятнадцать-двадцать — сколько аппетита хватит — с полным комфортом, он вдруг заявляет, что блины сегодня не совсем так испечены, как следует.

— Нет в них чего-то такого, этакого — понимаете? Неуловимого. Вот это-то неуловимое и делает их удобосъедаемыми в тридцатидвухштучном количе стве.

Все разочарованы. Хозяева обижены. Обижены, зачем много съел и зачем никого не удивил. Но ему все равно.

— Что слава? Яркая заплата на бедном рубище певца!

Он всех надул, поел, как хотел, и счастлив.

Еще несут «горяченьких».

Теперь, когда все сыты, вам дают сразу три хороших горячих блина.

Вы шлепаете их на тарелку и в радостном оживлении окидываете глазами стол.

Направо от вас красуется убранное зеленью блюдо из-под семги, налево — аппетитный жбан из-под икры, а прямо у вашей тарелки приютилась мисочка, в которой пять минут назад была сметана.

Хозяйка посмотрит на вас такими умоляющими глазами, что вы сразу громко закричите о том, что блины, собственно говоря, вкуснее всего в натуральном виде, без всяких приправ, которые, в сущности, только отбивают настоящий вкус, и что истинные ценители блина предпочитают его именно без всяких приправ.

Я видела как-то за блинами молодого человека великой души, который под умоляющим взглядом хозяйки сделал вид, что нашел в пустой банке икру и положил ее себе на тарелку. Мало того, он не забывал на кусок блина намазывать эту воображаемую икру и проделывал все это с такой самоотверженной искренностью, что следившая за ним хозяйка даже в лице изменилась. Ей, вероятно, показалось, что она сошла с ума и лишилась способности видеть икру.

После блинов вас заставят есть никому не нужную и немилую уху и прочую ерунду, а когда вам захочется слать — вас потащат в гостиную и заставят разговаривать.

Пожалуйста, только не вздумайте взглянуть на часы и сказать, что вам нужно еще написать два письма. Посмотрите на себя в зеркало — ну кто вам поверит?

Лучше прямо подойдите к хозяйке, поднимите на нее ваши честные глаза и скажите просто:

— Я спать хочу.

Она сразу опешит и ничего не найдет сказать вам.

И пока она хлопает глазами, вы успеете со всеми попрощаться и улизнуть.

А хозяйка долго будет думать про вас, что вы шутник.

Так чего же лучше?

Антон Павлович Чехов

ГЛУПЫЙ ФРАНЦУЗ

Клоун из цирка братьев Гинц, Генри Пуркуа, зашел в московский трактир Тестова позавтракать.

— Дайте мнеконсоме! — приказал он половому.

— Прикажетес пашотомили без пашота?

— Нет, с пашотом слишком сытно... Две-три гренки, пожалуй, дайте...

В ожидании, пока подадут консоме, Пуркуа занялся наблюдением. Первое, что бросилось ему в глаза, был какой-то полный благообразный господин, сидевший за соседним столом и приготовлявшийся есть блины.

«Как, однако, много подают в русских ресторанах! — подумал француз, глядя, как сосед поливает свои блины горячим маслом. — Пять блинов! Разве один человек может съесть так много теста?»

Сосед между тем помазал блины икрой, разрезал все их на половинки и проглотил скорее, чем в пять минут...

— Челаэк! — обернулся он к половому. — Подай еще порцию! Да что у вас за порции такие? Подай сразу штук десять или пятнадцать! Дай балыка.. семги, что ли?

«Странно... — подумал Пуркуа, рассматривая соседа. — Съел пять кусков теста и еще просит! Впрочем, такие феномены не составляют редкости... У меня у самого в Бретани был дядя Франсуа, который на пари съедал две тарелки супу и пять бараньих котлет... Говорят, что есть также болезни, когда много едят...»

Половой поставил перед соседом гору блинов и две тарелки с балыком и семгой. Благообразный господин выпил рюмку водки, закусил семгой и принялся за блины. К великому удивлению Пуркуа, ел он их спеша, едва разжевывая, как голодный...

«Очевидно, болен... — подумал француз. — И неужели он, чудак, воображает, что съест всю эту гору? Не съест и трех кусков, как желудок его будет уже полон, а ведь придется платить за всю гору!»

— Дай еще икры! — крикнул сосед, утирая салфеткой масляные губы. — Не забудь зеленого луку!

«Но... однако, уж половины горы нет! — ужаснулся клоун. — Боже мой, он и всю семгу съел? Это даже неестественно... Неужели человеческий желудок так растяжим? Не может быть! Как бы ни был растяжим желудок, но он не может растянуться за пределы живота... Будь этот господин у нас во Франции, его показывали бы за деньги... Боже, уже нет горы!»

— Подашь бутылку Нюи... — сказал сосед, принимая от полового икру и лук. — Только погрей сначала... Что еще? Пожалуй, дай еще порцию блинов... Поскорей только...

— Слушаю... А на после блинов что прикажете?

— Что-нибудь полегче... Закажи порцию селянки из осетрины по-русски и... и... Я подумаю, ступай!

«Может быть, это мне снится? — изумился клоун, откидываясь на спинку стула. — Этот человек хочет умереть! Нельзя безнаказанно съесть такую массу! Да, да, он хочет умереть. Это видно по его грустному лицу. И неужели прислуге не кажется подозрительным, что он так много ест? Не может быть!»

Пуркуа подозвал к себе полового, который служил у соседнего стола, и спросил шёпотом:

— Послушайте, зачем вы так много ему подаете?

— То есть, э... э... они требуют-с! Как же не подавать-с? — удивился половой.

Половой ухмыльнулся, пожал плечами и отошел.

«Дикари! — возмутился про себя француз. — Они еще рады, что за столом сидит сумасшедший, самоубийца, который может съесть на лишний рубль! Ничего, что умрет человек, была бы только выручка!»

— Порядки, нечего сказать! — проворчал сосед, обращаясь к французу. — Меня ужасно раздражают эти длинные антракты! От порции до порции изволь ждать полчаса! Этак и аппетит пропадет к чёрту, и опоздаешь... Сейчас три часа, а мне к пяти надо быть на юбилейном обеде.

— Не-ет... Какой же это обед? Это завтрак... блины...

«Бедняга... — продолжал ужасаться француз. — Или он болен и не замечает своего опасного состояния, или же он делает всё это нарочно... с целью самоубийства... Боже мой, знай я, что наткнусь здесь на такую картину, то ни за что бы не пришел сюда! Мои нервы не выносят таких сцен!»

И француз с сожалением стал рассматривать лицо соседа, каждую минуту ожидая, что вот-вот начнутся с ним судороги, какие всегда бывали у дяди Франсуа после опасного пари...

«По-видимому, человек интеллигентный, молодой... полный сил... — думал он, глядя на соседа. — Быть может, приносит пользу своему отечеству... и весьма возможно, что имеет молодую жену, детей... Судя по одежде, он должен быть богат; доволен... но что же заставляет его решаться на такой шаг?.. И неужели он не мог избрать другого способа, чтобы умереть? Чёрт знает как дешево ценится жизнь! И как низок, бесчеловечен я, сидя здесь и не идя к нему на помощь! Быть может, его еще можно спасти!»

Пуркуа решительно встал из-за стола и подошел к соседу.

— Послушайте, monsieur, — обратился он к нему тихим, вкрадчивым голосом. — Я не имею чести быть знаком с вами, но, тем не менее, верьте, я друг ваш... Не могу ли я вам помочь чем-нибудь? Вспомните, вы еще молоды... у вас жена, дети...

— Я вас не понимаю! — замотал головой сосед, тараща на француза глаза.

— Ах, зачем скрытничать, monsieur? Ведь я отлично вижу! Вы так много едите, что... трудно не подозревать...

— Я много ем?! — удивился сосед. — Я?! Полноте... Как же мне не есть, если я с самого утра ничего не ел?

— Но вы ужасно много едите!

— Да ведь не вам платить! Что вы беспокоитесь? И вовсе я не много ем! Поглядите, ем, как все!

Пуркуа поглядел вокруг себя и ужаснулся. Половые, толкаясь и налетая друг на друга, носили целые горы блинов... За столами сидели люди и поедали горы блинов, семгу, икру... с таким же аппетитом и бесстрашием, как и благообразный господин.

«О, страна чудес! — думал Пуркуа, выходя из ресторана. — Не только климат, но даже желудки делают у них чудеса! О страна, чудная страна!»

О БРЕННОСТИ

(МАСЛЕНИЧНАЯ ТЕМА ДЛЯ ПРОПОВЕДИ)

Надворный советник Семен Петрович Подтыкин сел за стол, покрыл свою грудь салфеткой и, сгорая нетерпением, стал ожидать того момента, когда начнут подавать блины... Перед ним, как перед полководцем, осматривающим поле битвы, расстилалась целая картина... Посреди стола, вытянувшись во фронт, стояли стройные бутылки. Тут были три сорта водок, киевская наливка, шатолароз, рейнвейн и даже пузатый сосуд с произведением отцов бенедиктинцев. Вокруг напитков в художественном беспорядке теснились сельди с горчичным соусом, кильки, сметана, зернистая икра (3 руб. 40 коп. за фунт), свежая семга и проч. Подтыкин глядел на всё это и жадно глотал слюнки... Глаза его подернулись маслом, лицо покривило сладострастьем...

— Ну, можно ли так долго? — поморщился он, обращаясь к жене. — Скорее, Катя!

Но вот, наконец, показалась кухарка с блинами... Семен Петрович, рискуя ожечь пальцы, схватил два верхних, самых горячих блина и аппетитно шлепнул их на свою тарелку. Блины были поджаристые, пористые, пухлые, как плечо купеческой дочки... Подтыкин приятно улыбнулся, икнул от восторга и облил их горячим маслом. Засим, как бы разжигая свой аппетит и наслаждаясь предвкушением, он медленно, с расстановкой обмазал их икрой. Места, на которые не попала икра, он облил сметаной... Оставалось теперь только есть, не правда ли? Но нет!.. Подтыкин взглянул на дела рук своих и не удовлетворился... Подумав немного, он положил на блины самый жирный кусок семги, кильку и сардинку, потом уж, млея и задыхаясь, свернул оба блина в трубку, с чувством выпил рюмку водки, крякнул, раскрыл рот...

Но тут его хватил апоплексический удар.

А у Пушкина, помните, в «Евгении Онегине» о семействе Лариных:

«Они хранили в жизни мирной

Привычки милой старины:

У них на Масленице жирной

Водились русские блины»

Н. В. Гоголь «— Прошу покорно закусить, — сказала хозяйка. Чичиков оглянулся и увидел, что на столе стояли уже грибки, пирожки, скородумки, шанишки, пряглы, блины, лепешки со всякими припеками: припекой с лучком, припекой с маком, припекой с творогом, припекой со сняточками, и невесть чего не было» («Мертвые души»)

И. Бунин: «…В трактире Егорова в Охотном Ряду было полно лохматыми, толсто одетыми извозчиками, резавшими стопки блинов, залитых сверх меры маслом и сметаной, было парно, как в бане. В верхних комнатах, тоже очень теплых, с низкими потолками, старозаветные купцы запивали огненные блины с зернистой икрой замороженным шампанским» («Чистый понедельник»)

А. Куприн: «Блин красен и горяч, как горячее всепрогревающее солнце, блин полит растительным маслом – это воспоминание о жертвах, приносимых могущественным каменным идолам. Блин – символ солнца, красных дней, хороших урожаев, ладных браков и здоровых детей».

А. П. Чехов: « Глядя на женщину, пекущую блины, можно подумать, что она вызывает духов или добывает из теста философский камень» («Блины»)

И. Шмелев: «Масленица… Я и теперь еще чувствую это слово, как чувствовал его в детстве: яркие пятна, звоны — вызывает оно во мне; пылающие печи, синеватые волны чада в довольном гуле набравшегося люда, ухабистую снежную дорогу, уже замаслившуюся на солнце, с ныряющими по ней веселыми санями, с веселыми конями в розанах, в колокольцах и бубенцах, с игривыми переборами гармоньи. Или с детства осталось во мне чудесное, непохожее ни на что другое, в ярких цветах и позолоте, что весело называлось — «масленица»? Она стояла на высоком прилавке в банях. На большом круглом прянике, — на блине? — от которого пахло медом — и клеем пахло! — с золочеными горками по краю, с дремучим лесом, где торчали на колышках медведи, волки и зайчики, — поднимались чудесные пышные цветы, похожие на розы, и все это блистало, обвитое золотою канителью…

Масленица – самый русский праздник. Самый пышный, самый вкусный, самый красочный. Воплощение непостижимой для иностранца русской души – это же надо, так объедаться себе во вред!

С 24 февраля по 2 марта - масленичная неделя. Праздник, уходящий корнями глубоко в прошлое. О том, как проводили Масленицу наши предки, написано немало. Многие классики в своих произведениях обращались к этой теме.

К сожалению, у всех на слуху только одно произведение, где описывается Масленица, – автобиографическая повесть Ивана Шмелева «Лето Господне» (1927 – 1948). Журналисты превратили ее в затасканный цитатник, где можно найти сцены всех русских церковных праздников. А ведь есть множество других интересных описаний Масленицы.

Почти все произведения, где описана Масленица, созданы до революции или рассказывают о дореволюционном времени (в повести Куприна «Юнкера» (1932) действие происходит в 1889 году). Сейчас, когда соблюдение поста – дело личного выбора, трудно понять, какой резкий контраст был между праздничной неделей и последующим временем. В Великий пост закрывались театры и увеселительные заведения, в ресторанах не подавали скоромного, за громкий смех могли шикнуть. Поэтому в Масленицу отрывались как могли.

Валерий Сыров - Масленица, 1998-1999 гг.

Съесть за один присест по двадцать штук блинов считалось ни во что, так, «легкой закуской», а знатоки заглатывали блины целиком, не жуя, - говорит доктор исторических наук Вера Бокова, ведущий научный сотрудник Государственного исторического музея, автор книги «Повседневная жизнь Москвы в XIX веке». - Собственно, в Москве полагали, что только так, не разжевывая, и надо их есть (кстати, резать блин ножом считалось грехом). В результате Масленица была самым горячим временем для московских врачей.

Питер Брейгель - Битва Масленицы и Поста, 1559

А для некоторых Масленица была еще и временем напряжения всех духовных сил. Это для девиц на выданье и их маменек. Особенно если те приезжали «в Москву на ярманку невест», как Татьяна Ларина, из других губерний. Приходилось добираться неделями, тесниться у родственников или снимать квартиру, питаться из экономии захваченной из деревни замороженной провизией и разоряться на наряды для дочки. Не успеешь поймать жениха до поста – возвращайся домой несолоно хлебавши. В середине 1830-х годов семья помещика Евграфа Салтыкова приехала так из Тверской губернии в Москву, чтобы выдать замуж старшую дочь. Ее брату Мише было около десяти лет. Потом он стал писателем, прибавил к своему имени «Щедрин» и рассказал об этой масленичной ловле женихов в повести «Пошехонская старина».

К. Е. Маковский - Народное гуляние во время Масленицы на Адмиралтейской площади в Петербурге, 1869 г.

«Москвичка» представляет вашему вниманию 7 самых вкусных описаний Масленицы в русской классике

1 Масленица фальшивая

… Из-за льдистого Урала
Как сюда ты невзначай,
Как, родная, ты попала
В бусурманский этот край? (…)

Нет, красавица, не место
Здесь тебе, не обиход,
Снег здесь - рыхленькое тесто,
Вял мороз и вял народ.

Чем почтят тебя, сударку?
Разве кружкою пивной,
Да копеечной сигаркой,
Да копчёной колбасой. (…)

Немец к мудрецам причислен,
Немец - дока для всего,
Немец так глубокомыслен,
Что провалишься в него.

Но, по нашему покрою,
Если немца взять врасплох,
А особенно зимою,
Немец - воля ваша! - плох.

Клод Моне - "Бульвар Капуцинок в Масленицу" (1873)

2. Масленица медицинская

§. Масленица получила свое название от русского слова «масло», которое в изобилии употребляется во время блинов, как чухонское, и после блинов, как oleum ricini (касторка. – Прим. ред.). (…)
§. Перед масленицей сходи к мастеру и полуди свой желудок. (…)
§. Если тебе ведением или неведением друзья твои или враги наставят фонарь, то не ходи в городскую управу и не предлагай там услуг в качестве уличного фонаря, а ложись спать и проспись.
§. Не всё коту масленица, придет и великий пост. Если ты кот, то имей это в виду.

А.П. Чехов. Масленичные правила дисциплины (1885)

Б. Кустодиев "Масленица" (1916)

3. Масленица назидательная

Надворный советник Семен Петрович Подтыкин сел за стол, покрыл свою грудь салфеткой и, сгорая нетерпением, стал ожидать того момента, когда начнут подавать блины… (…) Семен Петрович, рискуя ожечь пальцы, схватил два верхних, самых горячих блина и аппетитно шлепнул их на свою тарелку. Блины были поджаристые, пористые, пухлые, как плечо купеческой дочки… Подтыкин приятно улыбнулся, икнул от восторга и облил их горячим маслом. Засим, как бы разжигая свой аппетит и наслаждаясь предвкушением, он медленно, с расстановкой обмазал их икрой. Места, на которые не попала икра, он облил сметаной… Оставалось теперь только есть, не правда ли? Но нет!.. Подтыкин взглянул на дела рук своих и не удовлетворился… Подумав немного, он положил на блины самый жирный кусок семги, кильку и сардинку, потом уж, млея и задыхаясь, свернул оба блина в трубку, с чувством выпил рюмку водки, крякнул, раскрыл рот…
Но тут его хватил апоплексический удар.

А.П. Чехов. О бренности (масленичная тема для проповеди) (1886)

Петр Николаевич Грузинский - Масленица, 1889 г.

4. Масленица практическая

… С рождества в Благородном собрании начинаются балы и периодически чередуются вплоть до самого поста.
Из них самым важным считается утренний бал в субботу на масленице. Для девиц-невест это нечто вроде экзамена. При дневном свете притиранья сейчас же скажутся, так что девушка поневоле является украшенная теми дарами, какие даны ей от природы. (…) Сестра могла только слегка подсурмить брови и, едучи в церковь, усерднее обыкновенного нащипывала себе щеки. (…)
В воскресенье, последний день масленицы, ровно в полночь, цикл московских увеселений круто обрывался. (…) Семья, которой не удавалось заручиться последним масленичным увеселением, почитала себя несчастливою. Целый день ей приходилось проводить дома в полном одиночестве, слоняясь без дела из угла в угол и утешая себя разве тем, что воскресенье, собственно говоря, уже начало поста, так как в церквах в этот день кладут поклоны и читают «господи, владыко живота».

В чистый понедельник великий пост сразу вступал в свои права. На всех перекрестках раздавался звон колоколов (…); в домах слышался запах конопляного масла. Словом сказать, все как бы говорило: нечего заживаться в Москве! все, что она могла дать, уже взято!

М.Е. Салтыков-Щедрин. Пошехонская старина (1887 – 1889)

Фото:

5. Масленица непостижимая

Компания была смешанная - русско-итальянская. (…)
- Вот приезжайте к нам ранней весной, - сказали итальянцы, - когда все цветет. У вас еще снег лежит в конце февраля, а у нас какая красота!
- Ну, в феврале у нас тоже хорошо. У нас в феврале масленица.
- Масленица. Блины едим.
- А что же это такое блины? (…)
- Блины... в них главное икра, - объяснила другая.
- Это рыба! - догадался, наконец, один из итальянцев. (…)
- Блинов очень много едят, - продолжала дама. - Съедят штук двадцать. Потом хворают.
- Ядовитые? - спросили итальянцы и сделали круглые глаза. - Из растительного царства? (…)
Но между нами был человек основательный, серьезный - учитель математики. Он посмотрел строго на нас, строго на итальянцев и сказал отчетливо и внятно:
- Сейчас я возьму на себя честь объяснить вам, что такое блин. Для получения этого последнего берется окружность в три вершка в диаметре. Пи-эр квадрат заполняется массой из муки с молоком и дрожжами. Затем все это сооружение подвергается медленному действию огня, отделенного от него железной средой. Чтобы сделать влияние огня на пи-эр квадрат менее интенсивным, железная среда покрывается олеиновыми и стеариновыми кислотами, т. е. так называемым маслом. Полученная путем нагревания
компактная тягуче-упругая смесь вводится затем через пищевод в организм человека, что в большом количестве вредно. (…)
Итальянцы пошептались и спросили робко:
- А с какою целью вы все это делаете?
Учитель вскинул брови, удивляясь вопросу, и ответил строго:
- Чтобы весело было!

Тэффи (Н.А. Лохвицкая). Блин (1916)

Поль Сезанн "Масленица" ("Пьеро и Арлекин") (1888)

6. Масленица коммунистическая

Нынче, граждане, все ясно и понятно.
Скажем, пришла Масленица - лопай блины. Хочешь со сметаной, хочешь - с маслом. Никто тебе и слова не скажет. (…)
Ну а в 1919 году иная была картина.
В 1919 году многие граждане как шальные ходили и не знали, какой это праздник - Масленица. И можно ли советскому гражданину лопать блины? Или это есть религиозный предрассудок? (…)
И выбежал я во двор. И вижу: во дворе жильцы колбасятся. В страшной такой тоске по двору мечутся. И между собой про что-то шушукаются.
Говорю шепотом:
- Не насчет ли Масленицы колбаситесь, братцы?
- Да, отвечают, смотрим, не печет ли управдом. И ежели печет, из кухни чад, то вроде это декрета - можно, значит.
Вызвался я добровольно заглянуть в кухню. Заглянул вроде как за ключом от проходного. Ни черта в кухне. И горшка даже нет. Прибегаю во двор.
- Нету, говорю, граждане, чисто. Никого и ничего, и опары не предвидится. (…)
Ну, разгорелся классовый спор. А баба в споре завсегда визжит. И тут какая-то гражданка завизжала. А на визг управдом является.
- Что, говорит, за шум, а драки нету?
Тут я вроде делегатом от масс, выхожу вперед и объясняю недоразумение граждан и насчет опары. А управдом усмехнулся в душе и говорит:
- Можно, говорит, пеките. Только, говорит, дрова в кухне не колите. А что, говорит, касаемо меня, то у меня муки нету, оттого и не пеку.
Похлопали жильцы в ладоши и разошлись печь. (…)
А многие граждане и посейчас в тоске колбасятся и не знают, можно ли советскому гражданину блины кушать или это есть религиозный предрассудок.
Не далее как вчера пришла ко мне в комнату хозяйка и говорит:
- Уж, говорит, и не знаю… Ванюшка-то, говорит, мой - ответственный пионер. Не обиделся бы на блины. Можно ли, говорит, ему их кушать? А?
Вспомнил я нашего управдома и отвечаю:
- Можно, говорю, гражданка. Кушайте. Только, говорю, дрова в кухне не колите и народные суммы на это не растрачивайте.
Так-то, граждане. Лопайте со сметаной.

Зощенко М.М. Теперь-то ясно (1925)

7. Масленица ностальгическая

… Сегодня настоящий царь, витязь и богатырь Москвы - тысячелетний блин, внук Дажбога. (…) Блин красен и горяч, как горячее всесогревающее солнце, блин полит растопленным маслом, - это воспоминание о жертвах, приносимых могущественным каменным идолам. Блин - символ солнца, красных дней, хороших урожаев, ладных браков и здоровых детей.

О, языческое удельное княжество Москва! Она ест блины горячими, как огонь, ест с маслом, со сметаной, с икрой зернистой, с паюсной, с салфеточной, с ачуевской, с кетовой, с сомовой, с селедками всех сортов, с кильками, шпротами, сардинами, с семушкой и с сижком, с балычком осетровым и с белорыбьим, с тешечкой, и с осетровыми молоками, и с копченой стерлядкою, и со знаменитым снетком из Бела озера. Едят и с простой закладкой и с затейливо комбинированной.

А для легкости прохода в нутро каждый блин поливается разнообразными водками сорока сортов и сорока настоев. (…)
А сколько блинов съедается за Масленую неделю в Москве - этого никто никогда не мог пересчитать, ибо цифры тут астрономические. Счет приходилось бы начинать пудами, переходить на берковцы (старинная мера веса, равная 10 пудам, т.е. 160 кг. – Прим. ред.), потом на тонны и вслед за тем уже на грузовые шестимачтовые корабли.

Ели во славу, по-язычески, не ведая отказу. Древние старожилы говорили с прискорбием:
- Эх! Не тот, не тот ныне народ пошел. Жидковаты стали люди, не емкие. Посудите сами: на блинах у Петросеева Оганчиков-купец держал пари с бакалейщиком Трясиловым - кто больше съест блинов. И что же вы думаете? На тридцать втором блине, не сходя с места, богу душу отдал! Да-с, измельчали люди. (…)

Красная площадь вся была переполнена, и по ней приходилось пробираться с трудом. Гроздья бесчисленных воздушных шаров, цветов красной и белой смородины висели высоко в воздухе и точно порывались ввысь. (…) Белые лоханки с мочеными яблоками, пересыпанными красной клюквой, стояли длинными рядами, и московский студент, купив холодное яблоко, демонстративно ел его, громко чавкая от молодечества и от озноба во рту. Есть моченые яблоки на Масленой - это старый обряд московских студентов. И везде блины, блины, блины. Блины ходячие, блины стоячие, блины в обжорном ряду, блины с конопляным маслицем, и везде горячий сбитень, сбитень, сбитень, паром подымающийся в воздухе.

А.И. Куприн. Юнкера (1932)

Фото: Наталья Феоктистова, "Вечерняя Москва"

Вот честное слово - даже в мыслях не было создавать этот пост. Прочла в новостной ленте поздравление с Масленицей, потом наткнулась на отрывок из рассказа Чехова "Блины". Дай, думаю, поздравлю и моих читателей в блоге с праздником - выбрала фото, текст, разместила поздравление.

А потом задумалась - ведь я сама очень мало читала о Масленице. Да, стихи там всякие, заклички, песенки.

А классическая литература? Если есть у Чехова, значит и другие тоже творили.

Вот и нашла пару-тройку отрывков из рассказов. На полноту данных не претендую - возможно в комментариях вы подскажете свои любимые произведения о Масленице.

Читайте и наслаждайтесь стилем. Это моё вам всем поздравление!

ПОМНИТЕ - самое главное в Масленице - это БЛИНЫ и ХОРОШАЯ КНИГА!

Бегом в библиотеки!!!

Начнём с известных литературных юмористов:

Надежда Тэффи. Отрывок из рассказа "Блины")

-Вот приезжайте к нам ранней весной, - сказали итальянцы, - когда все цветет. У вас еще снег лежит в конце февраля, а у нас какая красота!

Ну, в феврале у нас тоже хорошо. У нас в феврале масленица. - Масленица. Блины едим.

- А что такое блины?

Мы переглянулись. Ну, как этим шарманщикам объяснить, что такое блин!

- Блин - это очень вкусно, - объяснила я. Но они не поняли. - С маслом, - сказала я еще точнее. - Со сметаной, - вставил русский из нашей компании.

Но вышло еще хуже. Они и блина себе не уяснили, да еще вдобавок и сметану не поняли. - Блины, это - когда масленица! - толково сказала одна из наших дам,

- Блины… в них главное - икра, - объяснила другая.

- Это рыба! - догадался наконец один из итальянцев.

- Какая же рыба, когда их пекут! - рассмеялась дама.

- А разве рыбу не пекут?

- Пекут-то пекут, да у рыбы совсем другое тело. Рыбное тело. А у блина - мучное.

- Со сметаной, - опять вставил русский.

- Блинов очень много едят, - продолжала дама. - Съедят штук двадцать. Потом хворают.

- Ядовитые? - спросили итальянцы и сделали круглые глаза. - Из растительного царства?

- Нет, из муки. Мука ведь не растет? Мука в лавке.

Мы замолчали и чувствовали, как между нами и милыми итальянцами, полчаса назад восторгавшимися нашей родиной, легла глубокая темная пропасть взаимного недоверия и непонимания.

Они переглянулись, перешепнулись. Жутко стало.

- Знаете что, господа, нехорошо у нас как-то насчет блинов выходит. Они нас за каких-то вралей считают.

Положение было не из приятных. Но между нами был человек основательный, серьезный - учитель математики. Он посмотрел строго на нас, строго на итальянцев и сказал отчетливо и внятно:

- Сейчас я возьму на себя честь объяснить вам, что такое блин. Для получения этого последнего берется окружность в три вершка в диаметре. Пи-эр квадрат заполняется массой из муки с молоком и дрожжами. Затем все это сооружение подвергается медленному действию огня, отделенного от него железной средой. Чтобы сделать влияние огня на пи-эр квадрат менее интенсивным, железная среда покрывается олеиновыми и стеариновыми кислотами, то есть так называемым маслом. Полученная путем нагревания компактная тягуче-упругая смесь вводится затем через пищевод в организм человека, что в большом количестве вредно.

Учитель замолчал и окинул всех торжествующим взглядом.

Итальянцы пошептались и спросили робко:

- А с какою целью вы все это делаете?

Учитель вскинул брови, удивляясь вопросу, и ответил строго:

- Чтобы весело было!

МИХАИЛ ЗОЩЕНКО "ВЕСЁЛАЯ МАСЛЕНИЦА"

Некоторые думают, что управдомом быть — пустое дело. Некоторые товарищи предполагают, что должность управдома — это вроде бы делопроизводителя по письменной части: деньги получить, удостоверения гражданам выдать, расценку произвести.Ах, какие это пустяки! Должность управдома — серьёзнейшая, государственная должность. Она труднее, нежели должность директора пищевого треста.Мало того, что управдом должен быть человек башковитый, он должен быть философом, психологом, проницателем. Каждого своего квартиранта управдом вот как должен знать! Насквозь должен знать, все кишки его видеть. А то как же иначе? В 43-й квартире — безработный. А безработный этот, сук ему в нос, ежедневно в пивные ходит, в кабаре. Ночью на машинах приезжает, дворнику Семёну пятёрки даёт. Не жалко, конечно, пускай даёт, но зато управдом Конючкин и плату на него возвёл соответствующую.Ну да с мужчинами это просто, а вот с бабами каково. Скажем, женщина... А шут её разберёт, какая она есть? Чулочки там, ботинки, шляпки — а может, она веселящаяся? А если она веселящаяся, то и квартира её подозрительная, о которой по декрету донести нужно.Тоже вот 48-я квартира. Подозрительно. Две девицы проживают — Манюшка Челькис и ещё одна гражданка с эстонской фамилией: Эпитафия. Может, они и есть веселящиеся. Управдом Конючкин давно к ним присматривается — не понять только: будто и подозрительные, а будто и нет.С ума сойти управдому Конючкину! Суетливая до чего должность!И добро бы ещё семейная жизнь была хороша. Какое там! Семейная жизнь у управдома Конючкина ничего не стоящая: раздоры, распри, полное несходство характеров.Тоже вот — блины.Управдом Конючкин любит блин поджаренный, с хрустом, причём с солёненьким, а жена управдома Марья Петровна блин обожает рыхлый, бледный, да ещё, противно сказать, со снетками, тьфу на них! От этого тоже распри и семейные неурядицы.В среду на масленой управдом Конючкин до того дошёл, что и кушать не захотел. Сидит за столом и на блины не смотрит — противно. Марья Петровна так супруга своего и точит: и зачем не ест, и зачем выражение лица имеет грустное, и зачем, вообще, молодость её заел.Управдом Конючкин даже сплюнул со злости и из квартиры вышел.И вышел он на лестницу, на ступеньку сел. И сел он по случайности напротив квартиры 48. Только слышит вдруг пенье, шум, разгул вообще.«Подозрительная, думает, квартира. Хорошо бы
девиц этих с поличным накрыть, с уликами».Постучал Конючкин в дверь. Девица Эпитафия открыла.— Тово-с,— сказал управдом,— разрешите канализацию и водопровод проверить.— Пожалуйста,— сказала Эпитафия.— Да вы бы, гражданин Конючкин, за стол бы присели. Это вот — мои гости, это вот вино, а вот блины.Взглянул управдом на блины и замер. Никогда он таких блинов не видел. Чудные, великолепные блины и с большим хрустом.Растерялся управдом, сел, скушал парочку блинов.«Эх, думает, не по должности поступаю. Ну да ладно, по крайней мере, узнаю точно — веселящиеся девицы или нет».Съел он ещё и ещё и выпил после, и к двенадцати часам на коленях у него сидела Манька Челькис и пела «Марусю». Управдом ей подпевал хриплым голосом.Ночью он спал на диване. Один или с кем — не помнит.Утром проснулся хмурый, подумал:«Донесу. Квартира точно подозрительная».И стал одеваться.А когда он хотел уходить, Манька ему сказала:— Ежели ты задумал донести или что — берегись. Мне теперь всё равно — разглашу, ославлю на весь дом и должности лишу. А пока пиши расписку: деньги, мол, за квартиру получил полностью и вперёд за три месяца.— Позвольте,— сказал управдом,— за три месяца это выходит по свободной профессии... Позвольте, это же много выходит... двести выходит. Позвольте хотя за два месяца написать? За что же?— Пиши за три! — строго сказала Манька.И управдом написал.Ах, до чего трудная должность управдома! В особенности на масленой.

Антон Павлович Чехов

МАСЛЕНИЧНЫЕ ПРАВИЛА ДИСЦИПЛИНЫ

§. Масленица получила свое название от русского слова «масло», которое в изобилии употребляется во время блинов, как чухонское, и после блинов, как oleum ricini .

§. По мнению Гатцука, Суворина и других календаристов , она начинается 28-го января и кончается 3-го февраля. Замоскворецкие же пупсики и железнодорожные бонзы начинают ее 1-го января и кончают 31-го декабря.

§. Перед масленицей сходи к мастеру и полуди свой желудок.

§. Всю неделю помни, что ты невменяем и родства не помнящий, а посему остерегай себя от совершения великих дел, дабы не впасть в великие ошибки. Истребляй блины, интригуй вдову Попову , сокрушай Ланина , сбивай с окружающих тебя предметов зеленых чёртиков, но не выбирай городских голов, не женись, не строй железных дорог, не пиши книг нравственного содержания и прочее.

§. Тратясь на муку, водку и зернистую икру, не забывай, что тебе предстоит еще ведаться с аптекарской таксой.

§. Если тебе ведением или неведением друзья твои или враги наставят фонарь, то не ходи в городскую управу и не предлагай там услуг в качестве уличного фонаря, а ложись спать и проспись.

§. Не всё коту масленица, придет и великий пост. Если ты кот, то имей это в виду.

(впервые напечатаны - «Будильник», 1885, № 4 )

Отрывок из рассказа "О бренности"

..."Надворный советник Семен Петрович Подтыкин сел за стол, покрыл свою грудь салфеткой и, сгорая нетерпением, стал ожидать того момента, когда начнут подавать блины. Вокруг напитков в художественном беспорядке теснились сельди с горчичным соусом, кильки, сметана, зернистая икра (3 руб. 40 коп. за фунт), свежая семга и проч. Подтыкин глядел на всё это и жадно глотал слюнки.

...Семен Петрович, рискуя ожечь пальцы, схватил два верхних, самых горячих блина и аппетитно шлепнул их на свою тарелку. Блины были поджаристые, пористые, пухлые, как плечо купеческой дочки... и облил их горячим маслом. Засим, как бы разжигая свой аппетит и наслаждаясь предвкушением, он медленно, с расстановкой обмазал их икрой. Места, на которые не попала икра, он облил сметаной... положил на блины самый жирный кусок семги, кильку и сардинку, потом уж, млея и задыхаясь, свернул оба блина в трубку, с чувством выпил рюмку водки, крякнул, раскрыл рот.. ."

Отрывок из рассказа "Блины"

...«Печенье блинов есть дело исключительно женское… Повара должны давно уже понять, что это есть не простое поливание горячих сковород жидким тестом, а священнодействие, целая сложная система, где существуют свои верования, традиции, язык, предрассудки, радости, страдания… Да, страдания… Если Некрасов говорил, что русская женщина исстрадалась, то тут отчасти виноваты и блины…»

Аркадий Аверченко "Широкая Масленица"

...Кулаков стоял перед хозяином гастрономического магазина и говорил ему:
- Шесть с полтиной? С ума сойти можно! Мы, Михайло Поликарпыч, сделаем тогда вот что... Вы мне дайте коробку зернистой в фунт, а завтра по весу обратно примете... Что съедим - за то заплачу. У нас-то ее не едят, а вот гость нужный на блинах будет, так для гостя, а? "Чтоб тебе лопнуть, жила!" - подумал хозяин, а вслух сказал: - Неудобно это как-то... Ну, да раз вы постоянный покупатель, то разве для вас. Гришка, отвесь! Кулаков подвел гостя к столу и сказал, потирая руки: - Водочки перед блинками, а? В этом удивительном случае хорошо очищенную, а? Хе-хе-хе!.. Гость опытным взглядом обвел стол. - Нет-с, я уж коньячку попрошу! Вот эту рюмочку, побольше. Хозяин вздохнул и прошептал: - Как хотите. На то вы гость. И налил рюмку, стараясь не долить на полпальца. - Полненькую, полненькую! - весело закричал гость и, игриво ткнув Кулакова пальцем в плечо, прибавил: - Люблю полненьких! - Ну-с... ваше здоровье! А я простой выпью. Прошу закусить: вот грибки, селедка, кильки... Кильки, должен я вам сказать, поражающие! - Те-те-те! - восторженно закричал гость. - Что вижу я! Зернистая икра, и, кажется, очень недурная! А вы, злодей, молчите! - Да-с, икра... - побелевшими губами прошептал Кулаков. - Конечно, можно и икры... Пожалуйте вот ложечку. - Чего-с? Чайную? Хе-хе! Подымай выше. Зернистая икра хороша именно тогда, когда ее едят столовой ложкой. Ах, хорошо! Попрошу еще рюмочку коньяку. Да чего вы такой мрачный? Случилось что-нибудь? Хозяин придвинул гостю тарелку с селедкой и страдальчески ответил: - Жизнь не веселит! Всеобщий упадок дел... Дороговизна предметов первой необходимости, не говоря уже о предметах роскоши... Да, так, к слову сказать, знаете, почем теперь эта зернистая икра? Шесть с полтиной! Гость зажмурился. - Что вы говорите! А вот мы ее за это! На шесть гривен... на хлеб... да в рот... Гам! Вот она и наказана. Хозяин сжал под столом кулаки и, стараясь улыбнуться, жизнерадостно воскликнул: - Усиленно рекомендую вам селедку! Во рту тает. - Тает? Скажите. Таять-то она, подлая, тает, а потом подведет - изжогой наделит. Икра же, заметьте, почтеннейший, не выдаст. Бла-агороднейшая дама! - А что вы скажете насчет этих малюток? Немцы считают кильку лучшей закуской! - Так то немцы, - резонно заметил гость. - А мы, батенька, русские. Широкая натура! А ну, еще... "Черпай, черпай источник! Да не иссякнет он", - как сказал какой-то поэт. - Никакой поэт этого не говорил, - злобно возразил хозяин. - Не говорил? Он был, значит, неразговорчивый. А коньяк хорош! С икрой. Хозяин заглянул в банку, погасил в груди беззвучный стон и придвинул гостю ветчину. - Вы почему-то не кушаете ветчины... Неужели вы стесняетесь? - Что вы! Я чувствую себя как дома! "Положим, дома ты бы зернистую икру столовой ложкой не лопал", - хотел сказать вслух Кулаков, но подумал это про себя, а вслух сказал: - Вот и блины несут. С маслом и сметаной. - И с икрой, добавьте, - нравоучительно произнес гость. - Икра это Марфа и Онега всего блинного, как говаривал один псаломщик. Понимаете? Это он вместо Альфы и Омеги говорил... Марфа и Онега! Каково? Хе-хе! Потом гость тупо посмотрел на стол и удивленно воскликнул: - Черт возьми! Икра, как живая. Я ее придвигаю сюда, а она отодвигается туда... Совершенно незаметно! - Неужели? - удивился печальный хозяин и прибавил: - А вот мы ее опять придвинем. И придвинул грибки. - Да это грибки, - добродушно сказал гость. - А вы... чего же хотели? - Икры. Там еще есть немного к блинам. - Господи! - проскрежетал Кулаков, злобно смотря на гостя. - Что такое? - Кушайте, пожалуйста, кушайте! - Я и ем. Зубы хозяина стучали, как в лихорадке. - Кушайте, кушайте!! Вы мало икры ели, еще кушайте... Кушайте побольше. - Благодарю вас. Я ее еще с коньячком. Славный коньячишка. - Славный коньячишка! Вы и коньячишку еще пейте... Может быть, вам шампанского открыть, ананасов, а? Кушайте! - Дело! Только вы, дружище, не забегайте вперед... Оставим место и для шампанского и для ананасов... Пока я - сию брюнеточку. Кажется, немного еще осталось? - Куш... кушайте! - сверкая безумными глазами, взвизгнул хозяин. - Может, столовая ложка мала? Не дать ли разливательную? Чего же вы стесняетесь - кушайте! Шампанского? И шампанского дам! Может, вам нравится моя новая шуба? Берите шубу! Жилетка вам нравится? Сниму жилетку! Забирайте стулья, комод, зеркало... Деньги нужны? Хватайте бумажник, ешьте меня самого... Не стесняйтесь, будьте как дома! Ха-ха-ха!! И, истерически хохоча и плача, Кулаков грохнулся на диван. Выпучив в ужасе и недоуменье глаза, смотрел на него гость, и рука с последней ложкой икры недвижно застыла в воздухе.

Мой любимый мультфильм "Ишь ты, Масленица" тоже вас повеселит. Перейдите по ссылке: http://youtu.be/maWfZitJxyU

Ниже читайте прекрасные строки Ивана Сергеевича Шмелёва:

...“Масленица… Я и теперь еще чувствую это слово, как чувствовал его в детстве: яркие пятна, звоны — вызывает оно во мне; пылающие печи, синеватые волны чада в довольном гуле набравшегося люда, ухабистую снежную дорогу, уже замаслившуюся на солнце, с ныряющими по ней веселыми санями, с веселыми конями в розанах, в колокольцах и бубенцах, с игривыми переборами гармоньи. Или с детства осталось во мне чудесное, непохожее ни на что другое, в ярких цветах и позолоте, что весело называлось — «масленица»? Она стояла на высоком прилавке в банях. На большом круглом прянике, — на блине? — от которого пахло медом — и клеем пахло! — с золочеными горками по краю, с дремучим лесом, где торчали на колышках медведи, волки и зайчики, — поднимались чудесные пышные цветы, похожие на розы, и все это блистало, обвитое золотою канителью… Чудесную эту «масленицу» устраивал старичок в Зарядье, какой-то Иван Егорыч. Умер неведомый Егорыч — и «масленицы» исчезли. Но живы они во мне. Теперь потускнели праздники, и люди как будто охладели. А тогда… все и все были со мною связаны, и я был со всеми связан, от нищего старичка на кухне, зашедшего на «убогий блин», до незнакомой тройки, умчавшейся в темноту со звоном. И Бог на небе, за звездами, с лаской глядел на всех: масленица, гуляйте! В этом широком слове и теперь еще для меня жива яркая радость, перед грустью… — перед постом?

* * *

Оттепели все чаще, снег маслится. С солнечной стороны висят стеклянною бахромою сосульки, плавятся-звякают о льдышки. Прыгаешь на одном коньке, и чувствуется, как мягко режет, словно по толстой коже. Прощай, зима! Это и по галкам видно, как они кружат «свадьбой», и цокающий их гомон куда-то манит. Болтаешь коньком на лавочке и долго следишь за черной их кашей в небе. Куда-то скрылись. И вот проступают звезды. Ветерок сыроватый, мягкий, пахнет печеным хлебом, вкусным дымком березовым, блинами. Капает в темноте, — масленица идет. Давно на окне в столовой поставлен огромный ящик: посадили лучок, «к блинам»; зеленые его перышки — большие, приятно гладить. Мальчишка от мучника кому-то провез муку. Нам уже привезли: мешок голубой крупчатки и четыре мешка «людской». Привезли и сухих дров, березовых. «Еловые стрекают, — сказал мне ездок Михаила, — «галочка» не припек. Уж и поедим мы с тобой блинков!»

Я сижу на кожаном диване в кабинете. Отец, под зеленой лампой, стучит на счетах. Василь-Василич Косой стреляет от двери глазом. Говорят о страшно интересном, как бы не срезало льдом под Симоновом барки с сеном, и о плотах-дровянках, которые пойдут с Можайска.

— А нащот масленой чего прикажете? Муки давеча привезли робятам…

— Сколько у нас харчится?

— Да… плотников сорок робят подались домой, на маслену… — поокивает Василь-Василич, — володимерцы, на кулачки биться, блины вытряхать, сами знаете наш обычай!.. — вздыхает, посмеиваясь, Косой.

— Народ попридерживай, весна… как тараканы поразбегутся. Человек шестьдесят есть?

— Робят-то шестьдесят четыре. Севрюжины соленой надо бы…

— Возьмешь. У Жирнова как?..

— Паркетчики, народ капризный! Белужины им купили да по селедке…

— Тож и нашим. Трои блинов, с пятницы зачинать. Блинов вволю давай. Масли жирней. На припек серого снетка, ко щам головизны дашь.

— А нащот винца, как прикажете? — ласково говорит Косой, вежливо прикрывая рот.

— К блинам по шкалику.

— Будто бы и маловато-с?.. Для прощеного… проститься, как говорится.

— Знаю твое прощанье!..

— Заговеюсь, до самой Пасхи ни капли в рот.

— Два ведра — будет?

— И довольно-с! — прикинув, весело говорит Косой. — Заслужут-с, наше дело при воде, чижолое-с.

Отец отдает распоряжения. У Титова, от Москворецкого, для стола — икры свежей, троечной, и ершей к ухе. Вязиги у Колганова взять, у него же и судаков с икрой, и наваги архангельской, семивершковой. В Зарядье — снетка белозерского, мытого. У Васьки Егорова из садка стерлядок…

— Преосвященный у меня на блинах будет в пятницу! Скажешь Ваське Егорову, налимов мерных пару для навару дал чтобы, и плес сомовий. У Палтусова икры для кальи, с отонкой, пожирней, из отстоя…

— П-маю-ссс… — творит Косой, и в горле у него хлюпает. Хлюпает и у меня, с гулянья.

— В Охотном у Трофимова — сигов пару, порозовей. Белорыбицу сам выберу, заеду. К ботвинье свежих огурцов. У Егорова в Охотном. Понял?

— П-маю-ссс… Лещика еще, может?.. Его первосвященство, сказывали?..

— Обязательно, леща! Очень преосвященный уважает. Для заливных и по расстегаям — Гараньку из Митриева трактира. Скажешь — от меня. Вина ему — ни капли, пока не справит!.. Как мастер — так пьяница!..

— Слабость… И винца-то не пьет, рябиновкой избаловался. За то из дворца и выгнали… Как ему не дашь… запасы с собой носит!

— Тебя вот никак не выгонишь, подлеца!.. Отыми, на то ты и…

— В прошлом годе отымал, а он на меня с ножо-ом!.. Да он и нетверезый не подгадит, кухарку вот побить может… выбираться уж ей придется. И с посудой озорничает, все не по нем. Печку велел перекладать, такой-то царь-соломон!..

Я рад, что будет опять Гаранька и будет дым коромыслом. Плотники его свяжут к вечеру и повезут на дровнях в трактир с гармоньями.

* * *

Масленица в развале. Такое солнце, что разогрело лужи. Сараи блестят сосульками. Идут парни с веселыми связками шаров, гудят шарманки. Фабричные, внавалку, катаются на извозчиках с гармоньей. Мальчишки «в блина играют»: руки назад, блин в зубы, пытаются друг у друга зубами вырвать — не выронить, весело бьются мордами.

Просторная мастерская, откуда вынесены станки и ведерки с краской, блестит столами: столы поструганы, для блинов. Плотники, пильщики, водоливы, кровелыцики, маляры, десятники, ездоки — в рубахах распояской, с намасленными головами, едят блины. Широкая печь пылает. Две стряпухи не поспевают печь. На сковородках, с тарелку, «черные» блины пекутся и гречневые, румяные, кладутся в стопки, и ловкий десятник Прошин, с серьгой в ухе, шлепает их об стол, словно дает по плеши. Слышится сочно — ляпп! Всем по череду: ляп… ляп… ляпп!.. Пар идет от блинов винтами. Я смотрю от двери, как складывают их в четверку, макают в горячее масло в мисках и чавкают. Пар валит изо ртов, с голов. Дымится от красных чашек со щами с головизной, от баб-стряпух, со сбившимися алыми платками, от их распаленных лиц, от масленых красных рук, по которым, сияя, бегают желтые язычки от печки. Синеет чадом под потолком. Стоит благодатный гул: довольны.

— Бабочки, подпекай… с припечком — со снеточном!.. Кадушки с опарой дышат, льется-шипит по сковородкам, вспухает пузырями. Пахнет опарным духом, горелым маслом, ситцами от рубах, жилым. Все чаще роздыхи, передышки, вздохи. Кое-кто пошабашил, селедочную головку гложет. Из медного куба — паром, до потолка.

— Ну, как, робятки?.. — кричит заглянувший Василь-Василич, — всего уели? — заглядывает в квашни. — Подпекай-подпекай, Матреш… не жалей подмазки, дадим замазки!..

Гудят, веселые.

— По шкаличку бы еще, Василь-Василич… — слышится из углов, — блинки заправить.

— Ва-лляй!… — лихо кричит Косой. — Архирея стречаем, куда ни шло…

Гудят. Звякают зеленые четверти о шкалик. Ляпают подоспевшие блины.

— Хозяин идет!.. — кричат весело от окна.

Отец, как всегда, бегом, оглядывает бойко.

— Масленица как, ребята? Все довольны?..

— Благодарим покорно… довольны!..

— По шкалику добавить! Только смотри, подлецы… не безобразить!..

Не обижаются: знают — ласка. Отец берет ляпнувший перед ним блинище, дерет от него лоскут, макает в масло.

— Вкуснее, ребята, наших! Стряпухам — по целковому. Всем по двугривенному, на масленицу!

Так гудят, — ничего и не разобрать. В груди у меня спирает. Высокий плотник подхватывает меня, швыряет под потолок, в чад, прижимает к мокрой, горячей бороде. Суют мне блина, подсолнушков, розовый пряник в махорочных соринках, дают крашеную ложку, вытерев круто пальцем, — нашего-то отведай! Все они мне знакомы, все ласковы. Я слушаю их речи, прибаутки. Выбегаю на двор. Тает большая лужа, дрызгаются мальчишки. Вываливаются — подышать воздухом, масленичной весной. Пар от голов клубится. Потягиваются сонно, бредут в сушильню — поспать на стружке.

* * *

Поджидают карету с архиереем. Василь-Василич все бегает к воротам. Он без шапки. Из-под нового пиджака розовеет рубаха под жилеткой, болтается медная цепочка. Волосы хорошо расчесаны и блещут. Лицо багровое, глаз стреляет «двойным зарядом». Косой уж успел направиться, но до вечера «достоит». Горкин за ним досматривает, не стегнул бы к себе в конторку. На конторке висит замок. Я вижу, как Василь-Василич и вдруг устремляется к конторке, но что-то ему мешает. Совесть? Архиерей приедет, а он дал слово, что «достоит». Горкин ходит за ним, как нянька:

— Уж додержись маненько, Василич… Опосля уж поотдохнешь.

— Д-держусь!.. — лихо кричит Косой. — Я-то… дда не до… держусь?..

Песком посыпано до парадного. Двери настежь. Марьюшка ушла наверх, выселили ее из, кухни. Там воцарился повар, рыжий, худой Гаранька, в огромном колпаке веером, мелькает в пару, как страх. В окно со двора мне видно, как бьет он подручных скалкой. С вечера зашумел. Выбегает на снег, размазывает на ладони тесто, проглядывает на свет зачем-то.

— Мудрователь-то мудрует! — с почтением говорит Василь-Василич. — В царских дворцах служил!..

— Скоро ли ваш архирей наедет?.. Срок у меня доходит!.. — кричит Гаранька, снежком вытирая руки.

С крыши орут — едет!..

Карета, с выносным, мальчишкой. Келейник соскакивает с козел, откидывает дверцу. Прибывший раньше протодьякон встречает с батюшками и причтом. Ведут архиерея по песочку, на лестницу. Протодьякон ушел вперед, закрыл собою окно и потрясает ужасом «Исполла э-ти де-спо-та-ааааа…»

Рычанье его выкатывается в сени, гремит по стеклам, на улицу. Из кухни кричит Гаранька:

— Эй, зачинаю расстегаи!..

— Зачина-ай!.. — кричит Василь-Василич умоляющим голосом и почему-то пляшет.

Стол огромный. Чего только нет на нем! Рыбы, рыбы… икорницы в хрустале, во льду, сиги в петрушке, красная семга, лососина, белорыбица-жемчужница, с зелеными глазками огурца, глыбы паюсной, глыбы сыру, хрящ осетровый в уксусе, фарфоровые вазы со сметаной, в которой торчком ложки, розовые масленки с золотистым кипящим маслом на камфорках, графинчики, бутылки… Черные сюртуки, белые и палевые шали, «головки», кружевные наколочки…

Несут блины, под покровом.

— Ваше преосвященство!..

Архиерей сухощавый, строгий, — как говорится, постный. Кушает мало, скромно. Протодьякон — против него, громаден, страшен. Я вижу с уголка, как раскрывается его рот до зева, и наваленные блины, серые от икры текучей, льются в протодьякона стопами. Плывет к нему сиг, и отплывает с разрытым боком. Льется масло в икру, в сметану. Льется по редкой бородке протодьякона, по мягким губам, малиновым.

— Ваше преосвященство… а расстегайчика-то к ушице!..

— Ах, мы, чревоугодники… Воистину, удивительный расстегай!.. — слышится в тишине, как шелест, с померкших губ.

— Самые знаменитые, гаранькинские расстегаи, ваше преосвященство, на всю Москву-с!..

— Слышал, слышал… Наградит же Господь талантом для нашего искушения!.. Уди-ви-тельный расстегай…

— Ваше преосвященство…. дозвольте просить еще?..

— Благослови, преосвященный владыко… — рычит протодьякон, отжевавшись, и откидывает ручищей копну волос.

— Ну-ну, отверзи уста, протодьякон, возблагодари… — ласково говорит преосвященный. — Вздохни немножко…

Василь-Василич чего-то машет, и вдруг садится на корточки! На лестнице запруда, в передней давка. Протодьякон в славе: голосом гасит лампы и выпирает стекла. Начинает из глубины, где сейчас у него блины, кажется мне, по голосу-ворчанью. Волосы его ходят под урчанье. Начинают дрожать лафитнички — мелким звоном. Дрожат хрустали на люстрах, дребезгом отвечают окна. Я смотрю, как на шее у протодьякона дрожит-набухает жила, как склонилась в сметане ложка… чувствую, как в груди у меня спирает и режет в ухе. Господи, упадет потолок сейчас!..

Преосвященному и всему освященному собору…и честному дому сему… — мно-га-я… ле… т-та-а-ааааааа!!!

Гукнуло-треснуло в рояле, погасла в углу перед образом лампадка!.. Падают ножи и вилки. Стукаются лафитнички. Василь-Василич взвизгивает, рыдая:

— Го-споди!..

От протодьякона жар и дым. На трех стульях раскинулся. Пьет квас. За ухою и расстегаями — опять и опять блины. Блины с припеком. За ними заливное, опять блины, уже с двойным припеком. За ними осетрина паровая, блины с подпеком. Лещ необыкновенной величины, с грибками, с кашкой… наважка семивершковая, с белозерским снетком в сухариках, политая грибной сметанкой… блины молочные, легкие, блинцы с яичками… еще разварная рыба с икрой судачьей, с поджарочкой… желе апельсиновое, пломбир миндальный — ванилевый…

Архиерей отъехал, выкушав чашку чая с апельсинчиком — «для осадки». Отвезли протодьякона, набравшего расстегайчиков в карманы, навязали ему в кулек диковинной наваги, — «зверь-навага!». Сидят в гостиной шали и сюртуки, вздыхают, чаек попивают с апельсинчиком. Внизу шумят. Гаранька требует еще бутылку рябиновки и уходить не хочет, разбил окошко. Требуется Василь-Василич — везти Гараньку, но Василь-Василич «отархареился, достоял», и теперь заперся в конторке. Что поделаешь — масленица! Гараньке дают бутылку и оставляют на кухне: проспится к утру. Марьюшка сидит в передней, без причала, сердитая. Обидно: праздник у всех, а она… расстегаев не может сделать! Загадили всю кухню. Старуха она почтенная. Ей накладывают блинков с икоркой, подносят лафитничек мадерцы, еще подносят. Она начинает плакать и мять платочек:

— Всякие пирожки могу, и слоеные, и заварные… и с паншетом, и кулебяки всякие, и любое защипное… А тут, на-ка-сь… незащипанный пирожок не сделать! Я ему расстегаями нос утру! У Расторгуевых жила… митрополиты ездили, кулебяки мои хвалили…

Ее уводят в залу, уговаривают спеть песенку и подносят еще лафитничек. Она довольна, что все ее очень почитают, и принимается петь про «графчика, разрумяного красавчика»:

На нем шляпа со пером,

Табакерка с табако-ом!..

И еще, как «молодцы ведут коня под уздцы… конь копытом землю бьет, бел-камушек выбиет…» — и еще удивительные песни, которых никто не знает.

В субботу, после блинов, едем кататься с гор. Зоологический сад, где устроены наши горы, — они из дерева и залиты льдом, — завален глубоким снегом, дорожки в сугробах только. Видно пустые клетки с сухими деревцами; ни птиц, ни зверей не видно. Да теперь и не до зверей. Высоченные горы на прудах. Над свежими тесовыми беседками на горах пестро играют флаги. Рухаются с рычаньем высокие «дилижаны» с гор, мчатся по ледяным дорожкам, между валами снега с воткнутыми в них елками. Черно на горах народом. Василь-Василич распоряжается, хрипло кричит с верхушки; видно его высокую фигуру, в котиковой, отцовской, шапке. Степенный плотник Иван помогает Пашке-конторщику резать и выдавать билетики, на которых написано — «с обеих концов по разу». Народ длинным хвостом у кассы. Масленица погожая, сегодня немножко закрепило, а после блинов — катается.

— Милиен народу! — встречает Василь-Василич. — За тыщу выручки, кательщики не успевают, сбились… какой черед!..

— Из кассы чтобы не воровали, — говорит отец и безнадежно машет. — Кто вас тут усчитает!..

— Ни Бо-же мой!.. — вскрикивает Василь-Василич, — кажные пять минут деньги отымаю, в мешок ссыпаю, да с народом не сообразишься, швыряют пятаки, без билетов лезут… Эна, купец швырнул! Терпения не хватает ждать… Да Пашка совестливый… ну, трешница проскочит, больше-то не уворует, будь-покойны-с.

По накатанному лотку втаскивают веревками вернувшиеся с другой горы высокие сани с бархатными скамейками, — «дилижаны», — на шестерых. Сбившиеся с ног катальщики, статные молодцы, ведущие «дилижаны» с гор, стоя на коньках сзади, весело в меру пьяны. Работа строгая, не моргни: крепко держись за поручни, крепче веди на скате, «на корыте».

— Не изувечили никого. Бог миловал? — спрашивает отец высокого катальщика Сергея, моего любимца.

— Упаси Бог, пьяных не допускаем-с. Да теперь-то покуда мало, еще не разогрелись. С огнями вот покатим, ну, тогда осмелеют, станут шибко одолевать… в шею даем!

И как только не рухнут горы! Верхушки битком набиты, скрипят подпоры. Но стройка крепкая: владимирцы строили, на совесть.

Сергей скатывает нас на «дилижане». Дух захватывает, и падает сердце на раскате. Мелькают елки, стеклянные разноцветные шары, повешенные на проволоках, белые ленты снега. Катальщик тормозит коньками, режет-скрежещет льдом. Василь-Василич уж разогрелся, пахнет от него пробками и мятой. Отец идет считать выручку, а Василь-Василичу говорит — «поручи надежному покатать!». Василь-Василич хватает меня, как узелок, под мышку и шепчет: «надежной меня тут нету». Берет низкие саночки — «американки», обитые зеленым бархатом с бахромой, и приглашает меня — скатиться.

— Со мной не бойся, купцов катаю! — говорит он, сажаясь верхом на саночки.

Я приваливаюсь к нему, под бороду, в страхе гляжу вперед… Далеко внизу ледяная дорожка в елках, гора, с черным пятном народа, и вьются флаги. Василь-Василич крякает, трогает меня за нос варежкой, засматривает косящим глазом. Я по мутному глазу знаю, что он «готов». Катальщики мешают, не дают скатывать, говорят — «убить можешь!». Но он толкает ногой, санки клюют с помоста, и мы летим… ахаемся в корыто спуска и выносимся лихо на прямую.

— Во-как мы-та-а-а!.. — вскрикивает Василь-Василич, — со мной нипочем не опрокинешься!.. — прихватывает меня любовно, и мы врезаемся в снежный вал.

Летит снеговая пыль, падает на нас елка, саночки вверх полозьями, я в сугробе: Василь-Василич мотает валенками в снегу, под елкой.

— Не зашибся?.. Господь сохранил… Маленько не потрафили, ничего! — говорит он тревожным голосом. — Не сказывай папаше только… я тебя скачу лучше на наших саночках, те верней.

К нам подбегают катальщики, а мы смеемся. Катают меня на «наших», еще на каких-то «растопырях». Катальщики веселые, хотят показать себя. Скатываются на коньках с горы, руки за спину, падают головами вниз. Сергей скатывается задом. Скатываются вприсядку, вприсядку задом. Кричат — ура! Сергей хлопает себя шапкой:

— Разуважу для масленой… гляди, на одной ноге!.. Рухается так страшно, что я не могу смотреть. Эн уж он где, катит, откинув ногу. Кричат — ура-а-а!.. Купец в лисьей шубе покатился, безо всего, на скате мешком тряхнулся — и прямо головой в снег.

— Извольте, на метле! — кричит какой-то отчаянный, крепко пьяный. Падает на горе, летит через голову метла.

Зажигают иллюминацию. Рычат гулкие горы пустотой. Катят с бенгальскими огнями, в искрах. Гудят в бубны, пищат гармошки, — пьяные навалились на горы, орут: «пропадай Таганка-а-а!..» Катальщики разгорячились, пьют прямо из бутылок, кричат — «в самый-то раз теперь, с любой колокольни скатим!». Хватает меня Сергей: — Молодча-га ты, ей-Богу!.. — в ухо шипит Сергей, и мы падаем в рыхлый снег, — насыпало полон ворот. Масленица кончается: сегодня последний день, «прощеное воскресенье». Снег на дворе размаслился. Приносят «масленицу» из бань — в подарок. Такая радость! На большом круглом прянике стоят ледяные горы из золотой бумаги и бумажные вырезные елочки; в елках, стойком на колышках, — вылепленные из теста и выкрашенные сажей, медведики и волки, а над горами и елками — пышные розы на лучинках, синие, желтые, пунцовые… — верх цветов. И над всей этой «масленицей» подрагивают в блеске тонкие золотые паутинки канители. Банщики носят «масленицу» по всем «гостям», которых они мыли, и потом уж приносят к нам. Им подносят винца и угощают блинами в кухне.

И другие блины сегодня, называют — «убогие». Приходят нищие — старички, старушки. Кто им спечет блинков! Им дают по большому масленому блину — «на помин души». Они прячут блины за пазуху и идут по другим домам.

Я любуюсь-любуюсь «масленицей», боюсь дотронуться, — так хороша она. Вся — живая! И елки, и медведики и горы… и золотая над всем игра. Смотрю и думаю: масленица живая… и цветы, и пряник — живое все. Чудится что-то в этом, но — что? Не могу сказать.

Уже много спустя, вспоминая чудесную «масленицу», я с удивленьем думал о неизвестном Егорыче. Умер Егорыч — и «масленицы» исчезли; нигде их потом не видел. Почему он такое делал? Никто мне не мог сказать. Что-то мелькало мне?.. Пряник… — да не земля ли это, с лесами и горами, со зверями? А чудесные пышные цветы — радость весны идущей? А дрожащая золотая паутинка — солнечные лучи, весенние?.. Умер неведомый Егорыч — и «масленицы», живые, кончились. Никто без него не сделает.

Звонит к вечерням. Заходит Горкин — «масленицу» смотреть. Хвалит Егорыча:

— Хороший старичок, бедный совсем, поделочками кормится. То мельнички из бумажек вертит, а как к масленой подошло — «масленицы» свои готовит, в бани, на всю Москву. Три рубля ему за каждую платят… сам выдумал такое, и всем приятность. А сказки какие сказывает, песенки какие знает!.. Ходили к нему из бань за «масленицами», а он, говорят, уж и не встает, заслабел… и в холоду лежит. Может, эта последняя, помрет скоро. Ну, я к вечерне пошел, завтра «стояния» начнутся. Ну, давай друг у дружки прощенья просить, нонче прощеный день.

Он кланяется мне в ноги и говорит — «прости меня, милок, Христа ради». Я знаю, что надо делать, хоть и стыдно очень: падаю ему в ноги, говорю — «Бог простит, прости и меня, грешного», и мы стукаемся головами и смеемся.

— Заговены нонче, а завтра строгие дни начнутся, Великий Пост. Ты уж «масленицу» — то похерь до ночи, завтра-то глядеть грех. Погляди-полюбуйся — и разбирай… пряничка поешь, заговеться кому отдай.

Приходит вечер. Я вытаскиваю из пряника медведиков и волков… разламываю золотые горы, не застряло ли пятачка, выдергиваю все елочки, снимаю розы, срываю золотые нитки. Остается пустынный пряник. Он необыкновенно вкусный. Стоял он неделю в банях, у «сборки», где собирают выручку, сыпали в «горки» денежки — на масленицу на чай, таскали его по городу… Но он необыкновенно вкусный: должно быть, с медом.

Поздний вечер. Заговелись перед Постом. Завтра будет печальный звон. Завтра — «Господи и Владыко живота моего…» — будет. Сегодня «прощеный день», и будем просить прощенья: сперва у родных, потом у прислуг, у дворника, у всех. Вассу кривую встретишь, которая живет в «темненькой», и у той надо просить прощенья. Идти к Гришке, и поклониться в ноги? Недавно я расколол лопату, и он сердился. А вдруг он возьмет и скажет — «не прощаю!»?

Падаем друг дружке в ноги. Немножко смешно и стыдно, но после делается легко, будто грехи очистились.

Мы сидим в столовой и после ужина доедаем орешки и пастилу, чтобы уже ничего не осталось на Чистый Понедельник. Стукает дверь из кухни, кто-то лезет по лестнице, тычется головою в дверь. Это Василь-Василич, взъерошенный, с напухшими глазами, в расстегнутой жилетке, в розовой под ней рубахе. Он громко падает на колени и стукается лбом в пол.

— Простите, Христа ради… для праздничка… — возит он языком и бухается опять. — Справили маслену… нагрешили… завтра в пять часов… как стеклышко… будь-п-койны-с!..

— Ступай, проспись. Бог простит!.. — говорит отец. — И нас прости, и ступай.

— И про… щаю!.. всех прощаю, как Господь… Иисус Христос… велено прощать!.. — он присаживается на пятки и щупает на себе жилетку. — По-Бо-жьи… все должны прощать… И все деньги ваши… до копейки!.. вся выручка, записано у меня… до гро-шика… простите, Христа ради!..

— Его поднимают и спроваживают в кухню. Нельзя сердиться — прощеный день.

Помолившись Богу, я подлезаю под ситцевую занавеску у окошка и открываю форточку. Слушаю, как тихо. Черная ночь, глухая. Потягивает сыро ветром. Слышно как капает, булькает скучно-скучно. Бубенцы, как будто?.. Прорывается где-то вскрик, неясно. И опять тишина, глухая. Вот она, тишина Поста. Печальные дни его наступают в молчаньи, под унылое бульканье капели.