Чудо юдо рыба кит рассказ. Галерея мифологических животных

Петр Павлович Ершов - русский прозаик, драматург, поэт. Одно из его самых знаменитых произведений - «Конёк-горбунок». Кто читал эту сказку в стихах, наверняка помнят, что один из самых ярких персонажей - это Рыба-кит. Если вы еще не имели удовольствия ознакомиться с данным произведением, то сможете сделать это прямо сейчас.

Предыстория написания шедевра

Ершов Петр Павлович родился 22 февраля 1815 года в местечке Безруково Тобольской губернии. Его отец по долгу службы часто переезжал, поэтому Петр имел возможность общаться с разными людьми.

Мальчик слушал народные предания, которые легли в основу его знаменитого произведения «Конёк-горбунок». Как говорил сам автор, он только чуть доработал их, придал словам стихотворную форму. Мнения о произведении были противоречивыми. Так, Белинский говорил, что в сказке нет русского духа, несмотря на то что она написана русскими словами. Однако положительных отзывов было много. Так, А. С. Пушкин, ознакомившись с произведением, сказал: «Теперь этот род сочинений можно мне и оставить». Этими словами он поставил начинающего поэта на одну ступень с собой. И именно под влиянием Пушкинских сказок создал «Конька-горбунка» 19-летний П. П. Ершов.

У одного крестьянина было три сына. Старшего звали Данило, он был умный. Средний Гаврило был «и так, и сяк», а младший Иван и вовсе был дурачком.

Семья выращивала пшеницу и продавала ее. Но кто-то стал по ночам вытаптывать посевы и тем самым наносить большой урон. Тогда было решено всем братьям по очереди дежурить. На старшего, когда он был на посту, напал страх. Юноша закопался в сено и пролежал там всю ночь, поэтому так ничего не узнал. Средний брат замерз и ушел с поста. Удалось понять, в чем дело, только Ивану. Он увидел белую красивую лошадь, сумел оседлать ее и привести в пастуший балаган.

Как и обещала ему кобылица, она родила трех коней. Данило и Гаврило увидели двух красавцев-жеребцов и тайком увели их на продажу. Утешил опечаленного Ивана конек-горбунок. Он велел тому сесть себе на спину и помчался вдогонку за братьями. С этого начинается сказка Ершова, в который скоро появится Рыба-кит.

Испытания для крестьянского сына

Кони были до того хороши, что в столице их купил царь. Когда животных повели в конюшню, они сбежали к Ивану. Тогда царь назначил его конюхом. Но завистливый спальник не мог пережить этого, он подбросил Ивану перо Жар-птицы и сказал царю, что парень обещает привезти обладательницу перышка.

С помощью конька-горбунка юноша выполнил это поручение царя. Затем верный друг помог парню привезти Царь-девицу. На предложение государя стать его женой девушка сказала, что не согласится, пока ей с океанского дна не достанут перстень. Именно это событие приблизит знакомство читателя со следующим персонажем, который должен помочь достать из водных пучин кольцо.

Очутившись у океана, Иван и конёк увидели, что поперек его лежит Чудо-юдо Рыба-кит.

Первая встреча с гигантской рыбой-островом

Кит был необычным. Оказывается, вот уже десять лет, как он превратился в живой остров. Дальше Ершов описывает, как выглядит Чудо-юдо Рыба-кит.

На его спине стояло село, здесь были самые настоящие дома. В ребра бедного животного были вбиты частоколы. На его губе мужчины пахали, между усами росли грибы, которые искали девушки.

Конек и Иван заскочили на странное создание. Рыба-кит спросил, откуда они прибыли и куда держат путь?

Те ответили, что едут из столицы по поручению Царь-девицы, направляются к Солнцу, которое поможет им выполнить поручение девушки. Услышав это, кит попросил путников узнать у Солнышка, долго ли ему еще быть в таком виде и за какие прегрешения это наказание. Иван пообещал выполнить просьбу, и путники отправились дальше.

Описание героя сказки

Помогут узнать, как выглядит Рыба-кит, картинки. Видно, что на его хвосте растет лес. Начинается он березовой рощицей, становясь все дремучее. Там уже расположены темные ели, дубы и другие деревья.

На теле страдальца стоят деревенские дома. Около каждого из них разбит огород. Вспахивают землю и перевозят тяжести лошади, которых тоже можно увидеть на иллюстрации. На одном боку гигантской рыбы стоит церковь, в которую крестьяне ходят молиться. На другом - мельница, здесь они превращают зерно в муку.

Порослью покрыто и его лицо. Видно, как мучается Рыба-кит. Картинки передают безрадостное существование животного. Хотя нарисован только один его глаз, а другой скрыт под растительностью, видно, какой тоской и мольбой к путешественникам он наполнен. Смогут ли помочь ему Иванушка и конек? Об этом вы очень скоро узнаете.

Во дворце

Взобрались юноша с помощником на небо и попали во дворец Царь-девицы. Однако солнце отдыхало здесь только по ночам, а днем они застали там месяц, но и этому были рады. Ночное светило тоже было счастливо, получив через посланников весть о своей пропавшей дочери Царь-девице. На радостях Месяц Месяцович рассказал гостям, почему страдает Рыба-кит. Сказка переходит к следующему эпизоду, который приоткрывает завесу тайны. Оказывается, гигантская рыба проглотила 30 кораблей. Как только она выпустит их обратно, будет прощена и опять сможет плавать вволю в океане.

Прощение

Иван и горбунок попрощались с Месяцем и отправились в обратный путь. Когда они подъехали к океану, их увидела Рыба-кит. Сказка продолжается, и теперь в ней только радостные моменты.

Горбунок поскакал к крестьянам, чтобы сказать им, чтобы они побыстрее собирались и покидали этот живой остров, а то утонут. Те послушались, и в полдень здесь уже не было ни одной живой души.

Тогда только путники рассказали киту, как ему заслужить прощение. Тот открыл рот и из него с шумом, пушечными выстрелами выскочили все корабли. Гребцы пели веселые песни.

Поиски кольца

Для тех, кого интересует, кит - это рыба или животное, следует пояснить. Раньше люди думали, что это гигантская рыба, ведь живет кит в воде и по форме похож на нее. Но затем выяснилось, что это млекопитающее, которое дышит воздухом, является живородящим, а значит, это животное. Но вернемся к сказке.

Рыба-кит спрашивает у своих спасителей, чем может их отблагодарить. Те сказали, что им нужно только кольцо. Тот нырнул в водную пучину, позвал осетров и велел им найти украшение. Те долго искали, но вернулись ни с чем. Они сказали, что найти его под силу только ершу.

После этого два дельфина отправились на поиски ерша. Тот был гулякой и забиякой, поэтому найти его было не так-то просто.

Искали его в морях, реках, озерах, но все тщетно. Тогда дельфины услышали возгласы и поняли, что ерш в пруду. Там он намеревался драться с карасем. Вот такой придумал сюжет в стихах П. П. Ершов. Рыба-кит, к которому был доставлен морской гуляка, велит ему найти сундук, в котором было кольцо.

Ёрш сказал, что знает, где все это находится. Он нырнул в омут и отрыл там заветный сундучок, затем позвал осетров, сказал, чтобы они отнесли находку киту, а сам направился по своим делам.

Счастливый конец сказки

В это время на берегу океана Иван сидел и ждал, когда появится Рыба-кит. Уже настал вечер, но поверхность воды не колыхалась. Юноша переживал, так как срок исполнения царского наказа близился к концу, а перстня у него еще не было. Вдруг море забурлило, и появился кит. Он отдал юноше сундук, сказав, что выполнил просьбу.

Иван попытался поднять сундук, но не смог. Тогда Горбунок с легкостью забросил поклажу себе на шею, велел юноше сесть к нему на спину и отправился в царский дворец. Путешественники отдали государю кольцо, тот вручил его Царь-девице и сказал, чтобы она быстрее выходила за него замуж. Девушка ответила, что ей 15 лет и за старика она не выйдет замуж. Царь-девица посоветовала ему искупаться в холодной воде, затем в горячей и в молоке, чтобы он превратился в молодого.

Тот решил сначала провести испытания на Иване. Юноша пригорюнился. Горбунок сказал ему, что поможет. Действительно, когда Иван прыгнул в котел с кипящей жидкостью, конек магическими движениями остудил ее. В результате юноша стал красивым и пригожим. А злой царь, прыгнув в котел, сварился там.

Девушка вышла замуж за Ивана, на этом и кончается сказка. После ее прочтения дети могут сделать рисунок. Рыба-кит будет походить на книжную иллюстрацию или будет отличаться от нее.

Конёк-Горбунок

Тут конёк на хвост вбегает,
К перьям близко прилегает
И что мочи есть кричит:
«Чудо-юдо Рыба-кит!
Оттого твои мученья,
Что без божия веленья
Проглотил ты средь морей
Три десятка кораблей.
Если дашь ты им свободу,
Снимет бог с тебя невзгоду,
Вмиг все раны заживит,
Веком долгим наградит».
И окончив речь такую,
Закусил узду стальную,
Понатужился – и вмиг
На далёкий берег прыг.
Чудо-кит зашевелился,
Словно холм поворотился,
Начал море волновать
И из челюстей бросать
Корабли за кораблями
С парусами и гребцами.
Тут поднялся шум такой,
Что проснулся царь морской:
В пушки медные палили,
В трубы кованы трубили;
Белый парус поднялся,
Флаг на мачте развился;
Поп с причетом всем служебным
Пел на палубе молебны;
А гребцов весёлый ряд
Грянул песню наподхват:
«Как по моречку, по морю,
По широкому раздолью,
Что по самый край земли,
Выбегают корабли…»

Волны моря заклубились,
Корабли из глаз сокрылись.
Чудо-юдо Рыба-кит
Громким голосом кричит,
Рот широкий отворяя,
Плёсом волны разбивая:
«Чем вам, други, услужить?
Чем за службу наградить?
Надо ль раковин цветистых?
Надо ль рыбок золотистых?
Надо ль крупных жемчугов?
Всё достать для вас готов!» -
«Нет, кит-рыба, нам в награду
Ничего того не надо, -
Говорит ему Иван, -
Лучше перстень нам достань, -
Перстень, знаешь. Царь-девицы,
Нашей будущей царицы». -
«Ладно, ладно! Для дружка
И серёжку из ушка!
Отыщу я до зарницы
Перстень красной Царь-девицы», -
Кит Ивану отвечал
И, как ключ, на дно упал.
Вот он плёсом ударяет,
Громким голосом сзывает
Осетриный весь народ
И такую речь ведёт:
«Вы достаньте до зарницы
Перстень красной Царь-девицы,
Скрытый в ящичке на дне.
Кто его доставит мне,
Награжу того я чином:
Будет думным дворянином.
Если ж умный мой приказ
Не исполните… я вас!..»
Осетры тут поклонились
И в порядке удалились.
Через несколько часов
Двое белых осетров
К киту медленно подплыли
И смиренно говорили:
«Царь великий! Не гневись!
Мы всё море уж, кажись,
Исходили и изрыли,
Но и знаку не открыли.
Только Ёрш один из нас
Совершил бы твой приказ:
Он по всем морям гуляет,
Так уж, верно, перстень знает;
Но его, как бы назло,
Уж куда-то унесло».
«Отыскать его в минуту
И послать в мою каюту!» -
Кит сердито закричал

И усами закачал.
Осетры тут поклонились,
В земский суд бежать пустились
И велели в тот же час
От кита писать указ,
Чтоб гонцов скорей послали
И Ерша того поймали.
Лещ, услыша сей приказ,
Именной писал указ;
Сом (советником он звался)
Под указом подписался;
Чёрный рак указ сложил
И печати приложил.
Двух дельфинов тут призвали
И, отдав указ, сказали,
Чтоб, от имени царя,
Обежали все моря
И того Ерша-гуляку,
Крикуна и забияку,
Где бы ни было, нашли,
К государю привели.
Тут дельфины поклонились
И Ерша искать пустились.
Ищут час они в морях,
Ищут час они в реках,
Все озёра исходили,
Все проливы переплыли,
Не могли Ерша сыскать
И вернулися назад,
Чуть не плача от печали…
Вдруг дельфины услыхали,
Где-то в маленьком пруде
Крик неслыханный в воде.
В пруд дельфины завернули
И на дно его нырнули, -
Глядь: в пруде, под камышом,
Ёрш дерётся с Карасём.
«Смирно! Черти б вас побрали!
Вишь, содом какой подняли,
Словно важные бойцы!» -
Закричали им гонцы.
«Ну, а вам какое дело? -
Ёрш кричит дельфинам смело. -
Я шутить ведь не люблю,
Разом всех переколю!» -
«Ох ты, вечная гуляка,
И крикун, и забияка!
Всё бы, дрянь, тебе гулять,
Всё бы драться да кричать.
Дома – нет ведь, не сидится!..
Ну, да что с тобой рядиться, -
Вот тебе царёв указ,
Чтоб ты плыл к нему тотчас».
Тут проказника дельфины
Подхватили под щетины
И отправились назад.
Ёрш ну рваться и кричать:
«Будьте милостивы, братцы!
Дайте чуточку подраться.

Распроклятый тот Карась
Поносил меня вчерась
При честном при всём собранье
Неподобной разной бранью…»
Долго Ёрш ещё кричал,
Наконец и замолчал;
А проказника дельфины
Всё тащили за щетины,
Ничего не говоря,
И явились пред царя.
«Что ты долго не являлся?
Где ты, вражий сын, шатался?» -
Кит со гневом закричал.
На колени Ёрш упал,
И, признавшись в преступленье,
Он молился о прощенье.
«Ну, уж бог тебя простит! -
Кит державный говорит. -

Но за то твоё прощенье
Ты исполни повеленье».
«Рад стараться, Чудо-кит!» -
На коленях Ёрш пищит.
«Ты по всем морям гуляешь,
Так уж, верно, перстень знаешь
Царь-девицы?» – «Как не знать!
Можем разом отыскать». -
«Так ступай же поскорее
Да сыщи его живее!»
Тут, отдав царю поклон,
Ёрш пошёл, согнувшись, вон.
С царской дворней побранился,
За плотвой поволочился
И салакушкам шести
Нос разбил он на пути.
Совершив такое дело
В омут кинулся он смело
И в подводной глубине
Вырыл ящичек на дне -
Пуд по крайней мере во сто.
«О, здесь дело-то не просто!»
И давай из всех морей
Ёрш скликать к себе сельдей.
Сельди духом собралися,
Сундучок тащить взялися,
Только слышно и всего -
«У-у-у!» да «О-о-о!».
Но сколь сильно ни кричали,
Животы лишь надорвали,
А проклятый сундучок
Не дался и на вершок.
«Настоящие селёдки!
Вам кнута бы вместо водки!» -
Крикнул Ёрш со всех сердцов
И нырнул по осетров.
Осетры тут приплывают
И без крика подымают
Крепко ввязнувший в песок
С перстнем красный сундучок.
«Ну, ребятушки, смотрите,
Вы к царю теперь плывите,
Я ж пойду теперь ко дну
Да немножко отдохну:
Что-то сон одолевает,
Так глаза вот и смыкает…»
Осетры к царю плывут,
Ёрш-гуляка прямо в пруд
(Из которого дельфины
Утащили за щетины).
Чай, додраться с Карасём, -
Я не ведаю о том.
Но теперь мы с ним простимся
И к Ивану возвратимся.

Тихо море-окиян.
На песке сидит Иван,
Ждёт кита из синя моря
И мурлыкает от горя;
Повалившись на песок,
Дремлет верный горбунок,
Время к вечеру клонилось;
Вот уж солнышко спустилось;
Тихим пламенем горя,
Развернулася заря.
А кита не тут-то было.
«Чтоб те, вора, задавило!
Вишь, какой морской шайтан! -
Говорит себе Иван. -
Обещался до зарницы
Вынесть перстень Царь-девицы,
А доселе не сыскал,
Окаянный зубоскал!
А уж солнышко-то село,
И…» Тут море закипело:
Появился чудо-кит
И к Ивану говорит:
«За твоё благодеянье
Я исполнил обещанье».
С этим словом сундучок
Брякнул плотно на песок,
Только берег закачался.
«Ну, теперь я расквитался.
Если ж вновь принужусь я,
Позови опять меня;
Твоего благодеянья
Не забыть мне… До свиданья!»
Тут Кит-чудо замолчал
И, всплеснув, на дно упал.
Горбунок-конёк проснулся,
Встал на лапки, отряхнулся,
На Иванушку взглянул
И четырежды прыгнул.
«Ай да Кит Китович! Славно!
Долг свой выполнил исправно!
Ну, спасибо, Рыба-кит! -
Горбунок-конёк кричит. -
Что ж, хозяин, одевайся,
В путь-дорожку отправляйся;
Три денька ведь уж прошло:
Завтра срочное число,
Чай, старик уж умирает».
Тут Ванюша отвечает:
«Рад бы радостью поднять;
Да ведь силы не занять!
Сундучишко больно плотен,
Чай, чертей в него пять сотен
Кит проклятый насажал.
Я уж трижды подымал:
Тяжесть страшная такая!»
Тут конёк, не отвечая,
Поднял ящичек ногой,
Будто камышек какой,
И взмахнул к себе на шею.
«Ну, Иван, садись скорее!
Помни, завтра минет срок,
А обратный путь далёк».
Стал четвёртый день зориться,

Страница 3 из 3

Часть третья. Доселева Макар огороды копал, а нынче Макар в воеводы попал.

Та-ра-рали, та-ра-ра!

Вышли кони со двора;

Вот крестьяне их поймали

Да покрепче привязали.

Сидит ворон на дубу,

Он играет во трубу;

Как во трубушку играет,

Православных потешает:

"Эй, послушай, люд честной!

Жили-были муж с женой;

Муж-то примется за шутки,

А жена за прибаутки,

И пойдет у них тут пир,

Что на весь крещеный мир!"

Это присказка ведется,

Сказка послее начнется.

Как у наших у ворот

Муха песенку поет:

"Что дадите мне за вестку?

Бьет свекровь свою невестку:

Посадила на шесток,

Привязала за шнурок,

Ручки к ножкам притянула,

Ножку правую разула:

"Не ходи ты по зарям!

Не кажися молодцам!"

Это присказка велася,

Вот и сказка началася.

Ну-с, так едет наш Иван

За кольцом на окиян.

Горбунок летит, как ветер,

И в почин на первый вечер

Верст сто тысяч отмахал

И нигде не отдыхал.

Подъезжая к окияну,

Говорит конек Ивану:

"Ну, Иванушка, смотри,

Вот минутки через три

Мы приедем на поляну -

Прямо к морю-окияну;

Поперек его лежит

;

Десять лет уж он страдает,

А доселева не знает,

Чем прощенье получить;

Он учнет тебя просить,

Чтоб ты в солнцевом селенье

Попросил ему прощенье;

Ты исполнить обещай,

Да, смотри ж, не забывай!"

Вот въезжают на поляну

Прямо к морю-окияну;

Поперек его лежит

Все бока его изрыты,

Частоколы в ребра вбиты,

На хвосте сыр-бор шумит,

На спине село стоит;

Мужички на губе пашут,

Между глаз мальчишки пляшут,

А в дубраве, меж усов,

Ищут девушки грибов.

Вот конек бежит по киту,

По костям стучит копытом.

Так проезжим говорит,

Рот широкий отворяя,

Тяжко, горько воздыхая:

"Путь-дорога, господа!

Вы откуда, и куда?" -

"Мы послы от Царь-девицы,

Едем оба из столицы, -

Говорит киту конек, -

К солнцу прямо на восток,

Во хоромы золотые". -

"Так нельзя ль, отцы родные,

Вам у солнышка спросить:

Долго ль мне в опале быть,

И за кои прегрешенья

Я терплю беды-мученья?" -

"Ладно, ладно, рыба-кит!" -

Наш Иван ему кричит.

"Будь отец мне милосердный!

Вишь, как мучуся я, бедный!

Десять лет уж тут лежу...

Я и сам те услужу!.." -

Кит Ивана умоляет,

Сам же горько воздыхает.

"Ладно-ладно, рыба-кит!" -

Наш Иван ему кричит.

Тут конек под ним забился,

Прыг на берег - и пустился,

Только видно, как песок

Вьется вихорем у ног.

Едут близко ли, далеко,

Едут низко ли, высоко

И увидели ль кого -

Я не знаю ничего.

Скоро сказка говорится,

Дело мешкотно творится.

Только, братцы, я узнал,

Что конек туда вбежал,

Где (я слышал стороною)

Небо сходится с землею,

Где крестьянки лен прядут,

Прялки на небо кладут.

Тут Иван с землей простился

И на небе очутился

И поехал, будто князь,

Шапка набок, подбодрясь.

"Эко диво! эко диво!

Наше царство хоть красиво, -

Говорит коньку Иван.

Средь лазоревых полян, -

А как с небом-то сравнится,

Так под стельку не годится.

Что земля-то!.. ведь она

И черна-то и грязна;

Здесь земля-то голубая,

А уж светлая какая!..

Посмотри-ка, горбунок,

Видишь, вон где, на восток,

Словно светится зарница...

Чай, небесная светлица...

Что-то больно высока!" -

Так спросил Иван конька.

"Это терем Царь-девицы,

Нашей будущей царицы, -

Горбунок ему кричит, -

По ночам здесь солнце спит,

А полуденной порою

Месяц входит для покою".

Подъезжают; у ворот

Из столбов хрустальный свод;

Все столбы те завитые

Хитро в змейки золотые;

На верхушках три звезды,

Вокруг терема сады;

На серебряных там ветках

В раззолоченных во клетках

Птицы райские живут,

Песни царские поют.

А ведь терем с теремами

Будто город с деревнями;

А на тереме из звезд -

Православный русский крест.

Вот конек во двор въезжает;

Наш Иван с него слезает,

В терем к Месяцу идет

И такую речь ведет:

"Здравствуй, Месяц Месяцович!

Я - Иванушка Петрович,

Из далеких я сторон

И привез тебе поклон". -

"Сядь, Иванушка Петрович, -

Молвил Месяц Месяцович, -

И поведай мне вину

В нашу светлую страну

Твоего с земли прихода;

Из какого ты народа,

Как попал ты в этот край, -

Все скажи мне, не утаи", -

"Я с земли пришел Землянской,

Из страны ведь христианской, -

Говорит, садясь, Иван, -

Переехал окиян

С порученьем от царицы -

В светлый терем поклониться

И сказать вот так, постой:

"Ты скажи моей родной:

Дочь ее узнать желает,

Для чего она скрывает

По три ночи, по три дня

Лик какой-то от меня;

И зачем мой братец красный

Завернулся в мрак ненастный

И в туманной вышине

Не пошлет луча ко мне?"

Так, кажися? - Мастерица

Говорить красно царица;

Не припомнишь все сполна,

Что сказала мне она". -

"А какая то царица?" -

"Это, знаешь, Царь-девица". -

"Царь-девица?.. Так она,

Что ль, тобой увезена?" -

Вскрикнул Месяц Месяцович.

А Иванушка Петрович

Говорит: "Известно, мной!

Вишь, я царский стремянной;

Ну, так царь меня отправил,

Чтобы я ее доставил

В три недели во дворец;

А не то меня, отец,

Посадить грозился на кол".

Месяц с радости заплакал,

Ну Ивана обнимать,

Целовать и миловать.

"Ах, Иванушка Петрович! -

Молвил Месяц Месяцович. -

Ты принес такую весть,

Что не знаю, чем и счесть!

А уж мы как горевали,

Что царевну потеряли!..

Оттого-то, видишь, я

По три ночи, по три дня

В темном облаке ходила,

Все грустила да грустила,

Трое суток не спала.

Крошки хлеба не брала,

Оттого-то сын мой красный

Завернулся в мрак ненастный,

Луч свой жаркий погасил,

Миру божью не светил:

Все грустил, вишь, по сестрице,

Той ли красной Царь-девице.

Что, здорова ли она?

Не грустна ли, не больна?" -

"Всем бы, кажется, красотка,

Да у ней, кажись, сухотка:

Ну, как спичка, слышь, тонка,

Чай, в обхват-то три вершка;

Вот как замуж-то поспеет,

Так небось и потолстеет:

Царь, слышь, женится на ней".

Месяц вскрикнул: "Ах, злодей!

Вздумал в семьдесят жениться

На молоденькой девице!

Да стою я крепко в том -

Просидит он женихом!

Вишь, что старый хрен затеял:

Хочет жать там, где не сеял!

Полно, лаком больно стал!"

Тут Иван опять сказал:

"Есть еще к тебе прошенье,

То о китовом прощенье...

Есть, вишь, море; чудо-кит

Поперек его лежит:

Все бока его изрыты,

Частоколы в ребра вбиты...

Он, бедняк, меня прошал,

Чтобы я тебя спрошал:

Скоро ль кончится мученье?

Чем сыскать ему прощенье?

И на что он тут лежит?"

Месяц ясный говорит:

"Он за то несет мученье,

Что без божия веленья

Проглотил среди морей

Три десятка кораблей.

Если даст он им свободу,

Снимет бог с него невзгоду,

Вмиг все раны заживит,

Долгим веком наградит".

Тут Иванушка поднялся,

С светлым месяцем прощался,

Крепко шею обнимал,

Трижды в щеки целовал.

"Ну, Иванушка Петрович! -

Молвил Месяц Месяцович. -

Благодарствую тебя

За сынка и за себя.

Отнеси благословенье

Нашей дочке в утешенье

И скажи моей родной:

"Мать твоя всегда с тобой;

Полно плакать и крушиться:

Скоро грусть твоя решится, -

И не старый, с бородой,

А красавец молодой

Поведет тебя к налою".

Ну, прощай же! Бог с тобою!"

Поклонившись, как умел,

На конька Иван тут сел,

Свистнул, будто витязь знатный,

И пустился в путь обратный.

На другой день наш Иван

Вновь пришел на окиян.

Вот конек бежит по киту,

По костям стучит копытом.

Так, вздохнувши, говорит:

"Что, отцы, мое прошенье?

Получу ль когда прощенье?" -

"Погоди ты, рыба-кит!" -

Тут конек ему кричит.

Вот в село он прибегает,

Мужиков к себе сзывает,

Черной гривкою трясет

И такую речь ведет:

"Эй, послушайте, миряне,

Православны христиане!

Коль не хочет кто из вас

К водяному сесть в приказ,

Убирайся вмиг отсюда.

Здесь тотчас случится чудо:

Море сильно закипит,

Повернется рыба-кит..."

Тут крестьяне и миряне,

Православны христиане,

Закричали: "Быть бедам!"

И пустились по домам.

Все телеги собирали;

В них, не мешкая, поклали

Все, что было живота,

И оставили кита.

Утро с полднем повстречалось,

А в селе уж не осталось

Ни одной души живой,

Словно шел Мамай войной!

Тут конек на хвост вбегает,

К перьям близко прилегает

И что мочи есть кричит:

Оттого твои мученья,

Что без божия веленья

Проглотил ты средь морей

Три десятка кораблей.

Если дашь ты им свободу,

Снимет бог с тебя невзгоду,

Вмиг все раны заживит,

Долгим веком наградит".

И, окончив речь такую,

Закусил узду стальную,

Понатужился - и вмиг

На далекий берег прыг.

Чудо-кит зашевелился,

Словно холм поворотился,

Начал море волновать

И из челюстей бросать

Корабли за кораблями

С парусами и гребцами.

Тут поднялся шум такой,

Что проснулся царь морской:

В пушки медные палили,

В трубы кованы трубили;

Белый парус поднялся,

Флаг на мачте развился;

Поп с причетом всем служебным

Пел на палубе молебны;

А гребцов веселый ряд

Грянул песню наподхват:

"Как по моречку, по морю,

По широкому раздолью,

Что по самый край земли,

Выбегают корабли..."

Волны моря заклубились,

Корабли из глаз сокрылись.

Рот широкий отворяя,

Плесом волны разбивая:

"Чем вам, други, услужить?

Чем за службу наградить?

Надо ль раковин цветистых?

Надо ль рыбок золотистых?

Надо ль крупных жемчугов?

Все достать для вас готов!" -

"Нет, кит-рыба, нам в награду

Ничего того не надо, -

Говорит ему Иван, -

Лучше перстень нам достань -

Перстень, знаешь, Царь-девицы,

Нашей будущей царицы". -

"Ладно, ладно! Для дружка

И сережку из ушка!

Отыщу я до зарницы

Перстень красной Царь-девицы",-

Кит Ивану отвечал

И, как ключ, на дно упал.

Осетриный весь народ

И такую речь ведет:

"Вы достаньте до зарницы

Перстень красной Царь-девицы,

Скрытый в ящичке на дне.

Кто его доставит мне,

Награжу того я чином:

Будет думным дворянином.

Если ж умный мой приказ

Не исполните... я вас!"

Осетры тут поклонились

И в порядке удалились.

Через несколько часов

Двое белых осетров

К киту медленно подплыли

И смиренно говорили:

"Царь великий! не гневись!

Мы все море уж, кажись,

Исходили и изрыли,

Но и знаку не открыли.

Только ерш один из нас

Совершил бы твой приказ:

Он по всем морям гуляет,

Так уж, верно, перстень знает;

Но его, как бы назло,

Уж куда-то унесло".-

"Отыскать его в минуту

И послать в мою каюту!" -

Кит сердито закричал

И усами закачал.

Осетры тут поклонились,

В земский суд бежать пустились

И велели в тот же час

От кита писать указ,

Чтоб гонцов скорей послали

И ерша того поймали.

Лещ, услыша сей приказ,

Именной писал указ;

Сом (советником он звался)

Под указом подписался;

Черный рак указ сложил

И печати приложил.

Двух дельфинов тут призвали

И, отдав указ, сказали,

Чтоб, от имени царя,

Обежали все моря

И того ерша-гуляку,

Крикуна и забияку,

Где бы ни было нашли,

К государю привели.

Тут дельфины поклонились

И ерша искать пустились.

Ищут час они в морях,

Ищут час они в реках,

Все озера исходили,

Все проливы переплыли,

Не могли ерша сыскать

И вернулися назад,

Чуть не плача от печали...

Вдруг дельфины услыхали

Где-то в маленьком пруде

Крик неслыханный в воде.

В пруд дельфины завернули

И на дно его нырнули, -

Глядь: в пруде, под камышом,

Ерш дерется с карасем.

"Смирно! черти б вас побрали!

Вишь, содом какой подняли,

Словно важные бойцы!" -

Закричали им гонцы.

"Ну, а вам какое дело? -

Ёрш кричит дельфинам смело. -

Я шутить ведь не люблю,

Разом всех переколю!" -

"Ох ты, вечная гуляка

И крикун и забияка!

Все бы, дрянь, тебе гулять,

Все бы драться да кричать.

Дома - нет ведь, не сидится!..

Ну да что с тобой рядиться, -

Вот тебе царев указ,

Чтоб ты плыл к нему тотчас".

Тут проказника дельфины

Подхватили за щетины

И отправились назад.

Ерш ну рваться и кричать:

"Будьте милостивы, братцы!

Дайте чуточку подраться.

Распроклятый тот карась

Поносил меня вчерась

При честном при всем собранье

Неподобной разной бранью..."

Долго ерш еще кричал,

Наконец и замолчал;

А проказника дельфины

Все тащили за щетины,

Ничего не говоря,

И явились пред царя.

"Что ты долго не являлся?

Где ты, вражий сын, шатался?"

Кит со гневом закричал.

На колени ерш упал,

И, признавшись в преступленье,

Он молился о прощенье.

"Ну, уж бог тебя простит! -

Кит державный говорит. -

Но за то твое прощенье

Ты исполни повеленье". -

"Рад стараться, чудо-кит!" -

На коленях ерш пищит.

"Ты по всем морям гуляешь,

Так уж, верно, перстень знаешь

Царь-девицы?" - "Как не знать!

Можем разом отыскать". -

"Так ступай же поскорее

Да сыщи его живее!"

Тут, отдав царю поклон,

Ерш пошел, согнувшись, вон.

С царской дворней побранился,

За плотвой поволочился

И салакушкам шести

Нос разбил он на пути.

Совершив такое дело,

В омут кинулся он смело

И в подводной глубине

Вырыл ящичек на дне -

Пуд по крайней мере во сто.

"О, здесь дело-то не просто!"

И давай из всех морей

Ерш скликать к себе сельдей.

Сельди духом собралися,

Сундучок тащить взялися,

Только слышно и всего -

"У-у-у!" да "о-о-о!"

Но сколь сильно ни кричали,

Животы лишь надорвали,

А проклятый сундучок

Не дался и на вершок.

"Настоящие селедки!

Вам кнута бы вместо водки!" -

Крикнул ерш со всех сердцов

И нырнул по осетров.

Осетры тут приплывают

И без крика подымают

Крепко ввязнувший в песок

С перстнем красный сундучок.

"Ну, ребятушки, смотрите,

Вы к царю теперь плывите,

Я ж пойду теперь ко дну

Да немножко отдохну:

Что-то сон одолевает,

Так глаза вот и смыкает..."

Осетры к царю плывут,

Ерш-гуляка прямо в пруд

(Из которого дельфины

Утащили за щетины),

Чай, додраться с карасем, -

Я не ведаю о том.

Но теперь мы с ним простимся

И к Ивану возвратимся.

Тихо море-окиян.

На песке сидит Иван,

Ждет кита из синя моря

И мурлыкает от горя;

Повалившись на песок,

Дремлет верный горбунок.

Время к вечеру клонилось;

Вот уж солнышко спустилось;

Тихим пламенем горя,

Развернулася заря.

А кита не тут-то было.

"Чтоб те, вора, задавило!

Вишь, какой морской шайтан! -

Говорит себе Иван. -

Обещался до зарницы

Вынесть перстень Царь-девицы,

А доселе не сыскал,

Окаянный зубоскал!

А уж солнышко-то село,

И..." Тут море закипело:

Появился чудо-кит

И к Ивану говорит:

"За твое благодеянье

Я исполнил обещанье".

С этим словом сундучок

Брякнул плотно на песок,

Только берег закачался.

"Ну, теперь я расквитался.

Если ж вновь принужусь я,

Позови опять меня;

Твоего благодеянья

Не забыть мне... До свиданья!"

Тут кит-чудо замолчал

И, всплеснув, на дно упал.

Горбунок-конек проснулся,

Встал на лапки, отряхнулся,

На Иванушку взглянул

И четырежды прыгнул.

"Ай да Кит Китович! Славно!

Долг свой выплатил исправно!

Ну, спасибо, рыба-кит! -

Горбунок конек кричит. -

Что ж, хозяин, одевайся,

В путь-дорожку отправляйся;

Три денька ведь уж прошло:

Завтра срочное число.

Чай, старик уж умирает".

Тут Ванюша отвечает:

"Рад бы радостью поднять,

Да ведь силы не занять!

Сундучишко больно плотен,

Чай, чертей в него пять сотен

Кит проклятый насажал.

Я уж трижды подымал;

Тяжесть страшная такая!"

Тут конек, не отвечая,

Поднял ящичек ногой,

Будто камушек какой,

И взмахнул к себе на шею.

"Ну, Иван, садись скорее!

Помни, завтра минет срок,

А обратный путь далек".

Стал четвертый день зориться.

Наш Иван уже в столице.

Царь с крыльца к нему бежит.

"Что кольцо мое?" - кричит.

Тут Иван с конька слезает

И преважно отвечает:

"Вот тебе и сундучок!

Да вели-ка скликать полк:

Сундучишко мал хоть на вид,

Да и дьявола задавит".

Царь тотчас стрельцов позвал

И немедля приказал

Сундучок отнесть в светлицу,

Сам пошел по Царь-девицу.

"Перстень твой, душа, найден, -

Сладкогласно молвил он, -

И теперь, примолвить снова,

Нет препятства никакого

Завтра утром, светик мой,

Обвенчаться мне с тобой.

Но не хочешь ли, дружочек,

Свой увидеть перстенечек?

Он в дворце моем лежит".

Царь-девица говорит:

"Знаю, знаю! Но, признаться,

Нам нельзя еще венчаться". -

"Отчего же, светик мой?

Я люблю тебя душой;

Мне, прости ты мою смелость,

Страх жениться захотелось.

Если ж ты... то я умру

Завтра ж с горя поутру.

Сжалься, матушка царица!"

Говорит ему девица:

"Но взгляни-ка, ты ведь сед;

Мне пятнадцать только лет:

Как же можно нам венчаться?

Все цари начнут смеяться,

Дед-то, скажут, внуку взял!"

Царь со гневом закричал:

"Пусть-ка только засмеются -

У меня как раз свернутся:

Все их царства полоню!

Весь их род искореню!"

"Пусть не станут и смеяться,

Все не можно нам венчаться, -

Не растут зимой цветы:

Я красавица, а ты?..

Чем ты можешь похвалиться?" -

Говорит ему девица.

"Я хоть стар, да я удал! -

Царь царице отвечал. -

Как немножко приберуся,

Хоть кому так покажуся

Разудалым молодцом.

Ну, да что нам нужды в том?

Лишь бы только нам жениться".

Говорит ему девица:

"А такая в том нужда,

Что не выйду никогда

За дурного, за седого,

За беззубого такого!"

Царь в затылке почесал

И, нахмуряся, сказал:

"Что ж мне делать-то, царица?

Страх как хочется жениться;

Ты же, ровно на беду:

Не пойду да не пойду!" -

"Не пойду я за седова, -

Царь-девица молвит снова. -

Стань, как прежде, молодец,

Я тотчас же под венец". -

"Вспомни, матушка царица,

Ведь нельзя переродиться;

Чудо бог один творит".

Царь-девица говорит:

"Коль себя не пожалеешь,

Ты опять помолодеешь.

Слушай: завтра на заре

На широком на дворе

Должен челядь ты заставить

Три котла больших поставить

И костры под них сложить.

Первый надобно налить

До краев водой студеной,

А второй - водой вареной,

А последний - молоком,

Вскипятя его ключом.

Вот, коль хочешь ты жениться

И красавцем учиниться, -

Ты без платья, налегке,

Искупайся в молоке;

Тут побудь в воде вареной,

А потом еще в студеной,

И скажу тебе, отец,

Будешь знатный молодец!"

Царь не вымолвил ни слова,

Кликнул тотчас стремяннова.

"Что, опять на окиян? -

Говорит царю Иван. -

Нет уж, дудки, ваша милость!

Уж и то во мне все сбилось.

Не поеду ни за что!" -

"Нет, Иванушка, не то.

Завтра я хочу заставить

На дворе котлы поставить

И костры под них сложить.

Первый думаю налить

До краев водой студеной,

А второй - водой вареной,

А последний - молоком,

Вскипятя его ключом.

Ты же должен постараться

Пробы ради искупаться

В этих трех больших котлах,

В молоке и в двух водах". -

"Вишь, откуда подъезжает! -

Речь Иван тут начинает.

Шпарят только поросят,

Да индюшек, да цыплят;

Я ведь, глянь, не поросенок,

Не индюшка, не цыпленок.

Вот в холодной, так оно

Искупаться бы можно,

А подваривать как станешь,

Так меня и не заманишь.

Полно, царь, хитрить, мудрить

Да Ивана проводить!"

Царь, затрясши бородою:

"Что? рядиться мне с тобою! -

Закричал он. - Но смотри!

Если ты в рассвет зари

Не исполнишь повеленье, -

Я отдам тебя в мученье,

Прикажу тебя пытать,

По кусочкам разрывать.

Вон отсюда, болесть злая!"

Тут Иванушка, рыдая,

Поплелся на сеновал,

Где конек его лежал.

"Что, Иванушка, невесел?

Что головушку повесил? -

Говорит ему конек. -

Чай, наш старый женишок

Снова выкинул затею?"

Пал Иван к коньку на шею,

Обнимал и целовал.

"Ох, беда, конек! - сказал. -

Царь вконец меня сбывает;

Сам подумай, заставляет

Искупаться мне в котлах,

В молоке и в двух водах:

Как в одной воде студеной,

А в другой воде вареной,

Молоко, слышь, кипяток".

Говорит ему конек:

"Вот уж служба так уж служба!

Тут нужна моя вся дружба.

Как же к слову не сказать:

Лучше б нам пера не брать;

От него-то, от злодея,

Столько бед тебе на шею...

Ну, не плачь же, бог с тобой!

Сладим как-нибудь с бедой.

И скорее сам я сгину,

Чем тебя, Иван, покину.

Слушай: завтра на заре,

В те поры, как на дворе

Ты разденешься, как должно,

Ты скажи царю: "Не можно ль,

Ваша милость, приказать

Горбунка ко мне послать,

Чтоб впоследни с ним проститься".

Царь на это согласится.

Вот как я хвостом махну,

В те котлы мордой макну,

На тебя два раза прысну,

Громким посвистом присвистну,

Ты, смотри же, не зевай:

В молоко сперва ныряй,

Тут в котел с водой вареной,

А оттудова в студеной.

А теперича молись

Да спокойно спать ложись".

На другой день, утром рано,

Разбудил конек Ивана:

"Эй, хозяин, полно спать!

Время службу исполнять".

Тут Ванюша почесался,

Потянулся и поднялся,

Помолился на забор

И пошел к царю во двор.

Там котлы уже кипели;

Подле них рядком сидели

Кучера и повара

И служители двора;

Дров усердно прибавляли,

Об Иване толковали

Втихомолку меж собой

И смеялися порой.

Вот и двери растворились;

Царь с царицей появились

И готовились с крыльца

Посмотреть на удальца.

"Ну, Ванюша, раздевайся

И в котлах, брат, покупайся!" -

Царь Ивану закричал.

Тут Иван одежду снял,

Ничего не отвечая.

А царица молодая,

Чтоб не видеть наготу,

Завернулася в фату.

Вот Иван к котлам поднялся,

Глянул в них - и зачесался.

"Что же ты, Ванюша, стал? -

Царь опять ему вскричал. -

Исполняй-ка, брат, что должно!"

Говорит Иван: "Не можно ль,

Ваша милость, приказать

Горбунка ко мне послать.

Я впоследни б с ним простился".

Царь, подумав, согласился

И изволил приказать

Горбунка к нему послать.

Тут слуга конька приводит

И к сторонке сам отходит.

Вот конек хвостом махнул,

В те котлы мордой макнул,

На Ивана дважды прыснул,

Громким посвистом присвистнул.

На конька Иван взглянул

И в котел тотчас нырнул,

Тут в другой, там в третий тоже,

И такой он стал пригожий,

Что ни в сказке не сказать,

Ни пером не написать!

Вот он в платье нарядился,

Царь-девице поклонился,

Осмотрелся, подбодрясь,

С важным видом, будто князь.

"Эко диво! - все кричали. -

Мы и слыхом не слыхали,

Чтобы льзя похорошеть!"

Царь велел себя раздеть,

Два раза перекрестился,

Бух в котел - и там сварился!

Царь-девица тут встает,

Знак к молчанью подает,

Покрывало поднимает

И к прислужникам вещает:

"Царь велел вам долго жить!

Я хочу царицей быть.

Люба ль я вам? Отвечайте!

Если люба, то признайте

Володетелем всего

И супруга моего!"

Тут царица замолчала,

На Ивана показала.

"Люба, люба! - все кричат. -

За тебя хоть в самый ад!

Твоего ради талана

Признаем царя Ивана!"

Царь царицу тут берет,

В церковь божию ведет,

И с невестой молодою

Он обходит вкруг налою.

Пушки с крепости палят;

В трубы кованы трубят;

Все подвалы отворяют,

Бочки с фряжским выставляют,

И, напившися, народ

Что есть мочушки дерет:

"Здравствуй, царь наш со царицей!

С распрекрасной Царь-девицей!"

Во дворце же пир горой:

Вина льются там рекой;

За дубовыми столами

Пьют бояре со князьями.

Сердцу любо! Я там был,

Мед, вино и пиво пил;

По усам хоть и бежало,

В рот ни капли не попало.

1. ГЕНКА МУХА ИЗ ТРИДЦАТЬ ТРЕТЬЕЙ КВАРТИРЫ

Генка Муха принадлежит к той породе людей, которым в жизни могло бы бесконечно везти, если бы не их петушиный нрав. Например, он был бы круглым отличником, если бы не две тройки - по физкультуре и по поведению. Ну, добро Генка был бы из забубенного племени озорников - ничего подобного! Наоборот, в душе он всегда остается самым что ни на есть дисциплинированным учеником, наичестнейшим и наихрабрейшим пионером. Да и физкультуре он отдает должное. А поди ты, - если в классе разбилось окно или плафон, виноватым обязательно оказывается Генка. Он шутя, без отдыха, трижды переплывал приток Волги - Канежку, а стоило Палке с Палкой (Пал Палычу, физкультурнику) устроить соревнования по плаванию, как Муха на первой же трети дистанции стал пускать пузыри. Спасти-то его, вообще, спасли, но... не от двойки. Пал Палыч узрел в «самоутоплении» озорство, хотя Генка и божился, что пускал пузыри не понарошку, а взаправду - ногу судорогой свело... И что же вы думаете? Никто ему не поверил, даже приятели-однокашники. И вот еще одна ненавистная двойка появилась в классном журнале против Генкиной вполне приличной фамилии. А все почему? Не везет!..

Вот и сегодня. Когда прыгали с разбегу через «коня», Муха нечаянно зацепился носком тапочки за деревянную конскую ногу и грохнулся на пол, да так, что Пал Палыч от переживания стал таким же серым, как Генкины тапочки. А убедившись, что Муха жив, здоров и лишь заработал себе на лоб фиолетовую гулю, прохрипел сердито:

И вечно вы, Титов, что-нибудь да распротяпаете! (Как будто Генка шлепнулся нарочно!) зз-за... так-кие... художества я вам гаррантирррую самую низкую отметку по моему предмету и по поведению за год!

А Генка знает, что уж, если Палка с Палкой пообещал, будь спокоен, слово сдержит.

Эх, думает Муха, вот бы изобрести такой порошок, чтобы от махонькой щепотки его человек делался силачом и устанавливал любые мировые рекорды - на турнике там или на брусьях, а то и в боксе отличился бы. Вот тогда бы он показал придире Палке!..

Но, увы, поскольку чудодейственный порошок пока еще не открыт и ни один из мировых рекордов

Генкой не завоеван, что делать, придется ему мириться в табеле с худосочными отметками. И это в то время, как по всем ведущим предметам у него наитвердейшие пятерки!

И все-таки силачовский порошок изобретут непременно!

Надо прямо сказать, Генка верил в науку безгранично и оттого тоже нередко попадал впросак. Да что там далеко ходить, в прошлом месяце, вычитав в одной из газет о том, что некий каменщик в Генуе, упав со второго этажа новостройки на ноги, ничего себе не повредил, а... стал неимоверно быстро расти, Генка, хлопнув себя по лбу, радостно завопил: «Эврика!..», и стал готовиться к сенсационному прыжку. В тот же вечер, забравшись к соседям на балкон - тот, что пониже! - Муха лихо сиганул со второго этажа в цветочную клумбу и угодил в объятия дворника. В результате этого «подвига» пострадали не только георгины и розы, но и Генкин затылок, к которому дважды приложилась железная ладонь дяди Кости. Дворник жалоб не признавал, с нарушителями порядка он всегда справлялся собственными силами. Если кто и выигрывал от этого, то уж, во всяком случае, не мальчишки. Тем не менее «штрафники» на дядю Костю всерьез никогда не обижались.

Поворчав для приличия на сердитого дворника, что, мол, бить чужих детей он не имеет никакого права, Генка улегся на диван и стал ждать, когда его руки, ноги и голова начнут вытягиваться в длину. Через каждые полчаса Муха подбегал к дверному косяку с царапинками, отмечавшими его рост, и, вытянувшись в струнку, замирал... Но напрасно. Чуда не свершилось. Генкин вихор на макушке так и не смог одолеть верхней отметины, нанесенной отцом еще в январе.

«Посплю, может, тогда...» - решил Генка. Но и утро оказалось ничуть не мудренее вечера. Тут Генка опечалился не на шутку. И было от чего!.. Не только в седьмом «А», но и в остальных седьмых классах - «Б», «В», «Г», «Д» - Муха вот уже второй год ходил в «самых маленьких»...

И в кого только я такой уродился?! - плакался он матери. - Ты у меня - дай бог! - метр шестьдесят пять без каблуков, папа - за сто восемьдесят перемахнул, а я...

Наверное, в моего дедушку, - улыбалась мама.

Так он был богатырской силы! - возражал Генка.

Зато у тебя математические способности...

Подумаешь! - кривился Генка. - Электронная машина получше меня задачки решает...

Но Муха печалиться долго не умел, взбрыкивал ретивый конь его фантазии, и Генка снова оказывался в волшебной лаборатории, где изготовляются чудо-порошки... Тут он становился самым сильным и отважным и совершал всяческие геройские подвиги. И все геройства неизменно завершались одним: Муха в конце концов костылял Петьку Петуха - главного силача их класса, костылял до тех пор, пока рыжий правофланговый седьмого «А» не начинал вопить: «Генечка, миленький, прости, больше не буду!..» Но Генка не прощал. Еще бы! Однажды Петька жестоко надсмеялся над Генкиной верой в науку.

Хочешь стать таким, как я? - спросил он как-то Муху.

Генка с уважением посмотрел на долговязого Петуха:

Наука, брат! На себе испытано! - И Петька под страшной клятвой раскрыл наивеличайший секрет роста.

В тот же день, после уроков, Генка реквизировал из накопленных фотоаппаратных денег десятку и купил на нее целых три ведра кислого молока. Молоко он вылил в ванну и сам бухнулся туда же. Два часа киснул он в холодном молоке, потом, не омываясь, побежал на пляж и еще два часа прожаривался на солнце. Генка, пожалуй, вытерпел бы и все три, если бы с лежака его не согнал неистовый хохот всего класса. Тогда-то в Генкином сердце и зародилась мысль о страшной мести. Муха дал себе «железное слово»: когда-никогда рассчитаться с вероломным насмешником сполна.

Но судьба почему-то упорно держала сторону рыжеволосого задиры. Генка лишь в мечтах мог разделываться с Петухом так, как Петька этого заслуживал. В действительности же все происходило наоборот.

Вот и сегодня поутру Петька Петух с Васькой Сомом изловили Генку на речке и подвесили его за штаны на шпигорь, что огромным рогом выпирает из борта старой шаланды. Спасибо, взрослые выручили, а то бы висеть Мухе весь день на солнцепеке, как жуку, пришпиленному к картонке.

А сейчас Генка мечтал: «Шагает Геннадий Титов по родной земле, силой он равен Поддубному, а навстречу ему лютые вороги. Берет Генка двумя пальчиками левой руки за шиворот визжащих по-поросячьи дружков-корешков и швыряет их на середину Канежки. Петька Петух и Васька Сом, перепуганные и жалкие, начинают хныкать: «Прости нас, Геннадий Олегович, будь ласков, не губи! Обещаем тебе отныне и навсегда быть послушными-прямодушными!..» Генка их, конечно, топить не будет. Он просто сплюнет презрительно себе под ноги и на виду первой школьной красавицы Нюськи Иночкиной выжмет на кнехтах баржонки, переоборудованной заводскими спортсменами под купальню, классическую стойку. Потом, прежде чем прыгнуть с десятиметровой вышки «вниз башем», толкнет штангу в двести килограммов - и будь здоров!.. Все ему будут аплодировать. А Нюська непременно поднесет букет алых роз. Появятся корреспонденты из областной прессы. «Титов?! Это вы?» - «Я Титов!» - гордо объявляет Генка, приветственно помахивая рукой восторженно шумящим одноклассникам.

Титов, что это вы руками размахались? - раздается уже наяву.

Генка сконфуженно озирается: так и есть, опять влип! Последний день занятий, а он на уроке самого Очкарика - директора школы Константина Васильевича ведет себя бог знает как!

Я нечаянно, Константин Васильевич, - начинает выкручиваться Муха, - сказку вот «О рыбаке и рыбке» наизусть разучиваю... Генка знает, что Очкарик, до потери сознания влюбленный в русский язык и русскую литературу, за Пушкина простит все, вот и пустил в ход козырную карту.

Иногда по выходным мы публикуем для вас ответы на различные викторины в формате «Вопрос - ответ». Вопросы у нас самые разные как простые, так и достаточно сложные. Викторины очень интересные и достаточно популярные, мы же просто помогаем вам проверить свои знания. И у нас очередной вопрос в викторине - Что в сказке «Конёк-горбунок» обещал достать Ивану чудо-юдо рыба-кит?

A: жемчужину размером с яйцо
B: перстень Царь-девицы
C: сундук морского царя
D: гусли Садко

Правильный ответ: B – перстень Царь-девицы

Волны моря заклубились,
Корабли из глаз сокрылись.
Чудо-юдо Рыба-кит
Громким голосом кричит,
Рот широкий отворяя,
Плёсом волны разбивая:
«Чем вам, други, услужить?
Чем за службу наградить?
Надо ль раковин цветистых?
Надо ль рыбок золотистых?
Надо ль крупных жемчугов?
Всё достать для вас готов!» -
«Нет, кит-рыба, нам в награду
Ничего того не надо, -
Говорит ему Иван, -
Лучше перстень нам достань, -
Перстень, знаешь. Царь-девицы,
Нашей будущей царицы». -
«Ладно, ладно! Для дружка
И серёжку из ушка!
Отыщу я до зарницы
Перстень красной Царь-девицы», -
Кит Ивану отвечал
И, как ключ, на дно упал.
Вот он плёсом ударяет,
Громким голосом сзывает
Осетриный весь народ
И такую речь ведёт:
«Вы достаньте до зарницы
Перстень красной Царь-девицы,
Скрытый в ящичке на дне.
Кто его доставит мне,
Награжу того я чином:
Будет думным дворянином.
Если ж умный мой приказ
Не исполните… я вас!..»
Осетры тут поклонились
И в порядке удалились.
Через несколько часов
Двое белых осетров
К киту медленно подплыли
И смиренно говорили:
«Царь великий! Не гневись!
Мы всё море уж, кажись,
Исходили и изрыли,
Но и знаку не открыли.
Только Ёрш один из нас
Совершил бы твой приказ:
Он по всем морям гуляет,
Так уж, верно, перстень знает;
Но его, как бы назло,
Уж куда-то унесло».
«Отыскать его в минуту
И послать в мою каюту!»