Почему «Русские сезоны» — главное, чем может гордиться российская мода. Хохлома «от кутюр»

Американизация в нашей стране началась в 90-е годы, когда после перестройки рухнула вся советская идеология, и ничего больше не запрещалось. В Россию с невероятной скоростью начали проникать элементы заокеанской культуры. Все новое принималось обществом очень быстро, и прочно оседало в сознании. Ведь советские ценности исчезли, а традиционные, исконно русские, были уничтожены при отчаянном строительстве коммунизма.

Процесс американизации или вестернизации направлен на то, чтобы заставить людей думать и жить «по-американски», забывая свои родные традиции. Сегодня в любой стране мира, будь то европейская благополучная Голландия, бедная Индия или пустынная Монголия, можно найти следы западной культуры. Фастфуд и кока-колу не проблема достать даже на полюсе холода. В некоторых случаях американизация затрагивает экономические и политические аспекты жизни государства. А иной раз и полностью поглощает страну.

После распада СССР с голубых экранов одна за другой исчезли любимые советские программы. На смену им пришли западные образцы. Так началась американизация.

В Европе ответом на возрастающую американизацию культуры было введение системы специальных квот. Идея заключалась в поддержке производителей национальной кино-, теле- и музыкальной продукции. Например, радиостанции обязали включать в репертуар местных исполнителей. Но это не особо помогло. Заокеанские исполнители намного популярнее доморощенных. Чтобы так продолжалось и дальше, над этим работают огромные медиакорпорации, которые базируются в Нью-Йорке или Лос-Анджелесе.

Страны старого света имеют тысячелетние традиции. Это и величайшие писатели, и архитекторы, ученые и композиторы. Европейцы гордятся своими индивидуальными особенностями, но с каждым годом их становится все меньше. Стираются границы и различия.

Любая культура, какая бы самобытная она ни была, в итоге погибает, если ее начинают упорно замещать другой. Сегодня в России так и происходит. Всеобщая американизация уничтожает самобытность народа, люди превращаются в безликую массу без своей истории и традиций. Посмотрите на игрушки в детских магазинах. Среди кукол Барби и конструкторов Лего вы почти не увидите богатырей или русских царевен. Главными героями российских малышей сегодня стали бетмены, супермены и диснеевские принцессы.

По мнению экспертов, мощнейший источник пропаганды американского образа жизни – это заокеанское кино и телевидение. С экранов нам показывают другой мир – красивый, яркий, успешный. И говорят, что собственная русская культура неполноценна. Нам навязывают западные ценности и указывают, что значит плохо и что значит хорошо.

Отечественное телевидение предлагает десятки новых и рейтинговых музыкальных конкурсов, различных ток-шоу, реалити проектов. Красочные студии, интересные условия, оригинальные задания. Здесь есть слезы и юмор, танцы и мистика, песни и политические дебаты. Правда, практически все это придумали американские продюсеры. А российские компании просто купли права на адаптацию. Ведь зачем что-то изобретать, когда все уже придумали другие люди? Легче просто позаимствовать идею.

Конечно, есть на нашем телевидении и оригинальные проекты, причем некоторые из них действительно уникальны и интересны. Например, Клуб веселых и находчивых. Больше 50 лет назад зрители увидели первый выпуск этой программы. Сейчас она, конечно, сильно изменилась, но поклонников у нее стало только больше.

В свое время адаптировать КВН для Запада пытались, но не прижилось. Зато другой российский проект успешно купили за границей. И это не интеллектуальная игра со знатоками и не соревнования вундеркиндов. Гордиться отечественное телевидение пока может только "Домом-2". Именно права на это реалити в 2005 году приобрела компания “Sony Pictures”. По мнению специалистов, удивительного в этом ничего нет – этот проект полностью сделан по западным канонам.

Поп-культура США по-настоящему захватила современное телевидение. По всему миру пользуются большой популярностью американские сериалы. Их адаптируют под местные реалии и переснимают. Например, американское шоу «Женаты… с детьми». Главный герой владелец – обувного магазина, у его жены копна рыжих волос, дочь – глупенькая блондинка, сын – неудачник, соседи – сумасшедшие, а собака ведет внутренние монологи сама с собой. Ничего не напоминает? В России версия этого сериала полюбилась очень многим.

Еще один телевизионный долгожитель из США – комедия «Все любят Рэймонда». В центре сюжета опять большая семья. Главный герой – спортивный журналист с женой и тремя детьми. Его брат – одинокий полицейский, а мать – настоящее наказание для супруги. Нашему зрителю эти персонажи хорошо известны под другой фамилией. И это реалии не только России.

Для нашей страны адаптировали множество успешных на Западе проектов: это и напряженная драма "Родина", комедии «Как я встретил вашу маму», «Теория большого взрыва» , культовый «Секс в большом городе». И если оригиналы удостаивались всевозможных профессиональных наград, то их русские копии часто были сделаны бездарно. Правда и тут есть свои исключения. Некоторым ремейкам все-таки удалось приобрести по-настоящему народную любовь. Ведь кто бы мог подумать, что такие родные героини, как няня Вика или Катя Пушкарева, окажутся просто переодетыми иностранками.

Придумывать оригинальные истории перестали и в российском большом кино. Ремейки голливудских блокбастеров встречаются, конечно, реже, чем сериальные адаптации, но они бросаются в глаза. Например, отечественный хит «Елки лохматые». По сюжету две собаки не дают ограбить дом своих хозяев двум преступникам. По мнению кинокритиков, этот фильм как две капли похож на уже ставший классикой в США фильм «Один дома». Авторы российской комедии просто заменили американского мальчика на симпатичных собачек и сохранили не только сюжет, но и внешний вид главных злодеев. Они даже одежду носят одинаковую.

Правда, на выходе оказалось, что формула «сделать как в Америке» работает не всегда. Было уже несколько попыток осовременить любимые всеми старые комедии. «Кавказская пленница», «Служебный роман», «Джентельмены удачи» – все эти фильмы, по мнению критиков, мягко говоря, не дотягивали до оригиналов.

Кстати, есть и по-настоящему успешные российские проекты. Причем с оригинальными героями и историями. Например, отечественные мультфильмы про русских богатырей.

Все они стали настоящими кассовыми хитами. Снято уже пять кинолент. Или другой российски проект – «Снежная королева». Этот мультфильм так понравился американцам, что они оплатили его продолжение и купили для проката в Штатах. Но все это лишь редкие исключения.

Самая популярная сказка в мире сегодня – это серия фэнтэзи-романов о волшебнике Гарри Поттере. Миллионные тиражи книг и голливудские экранизации сделали из этого персонажа настоящего кумира детей во всем мире. И Россия не исключение. Западная культура стала частью нашей жизни. И о русских сказках вспоминают все меньше и меньше. А если и появляется какая-то отечественная современная детская литература, то это снова калька с иностранного оригинала. Как книга под названием «Таня Гроттер». И похожи здесь не только имена главных героев, но и сюжетная линия. Автора российской версии волшебной истории даже обвинили в плагиате и запретили печатать за рубежом. Зато на Родине эта серия детских книг стала настоящим бестселлером.

Вестернизация добралась и до отечественной системы образования. Уже несколько лет знания учеников проверяются с помощью тестирований, и, чтобы поступить в ВУЗ, нужно лишь отправить по почте результат ЕГЭ, почти точно так же, как в Америке. Еще одно нововведение – это переход на Болонскую систему. Наши чиновники хотели подстроить высшее образование к западным стандартам, в итоге появился бакалавриат и магистратура. Но это не сделало российских студентов конкурентоспособными, а только ухудшило и так низкие рейтинги выпускников отечественных ВУЗов. И эксперты доказывают на этом примере, что далеко не все, что хорошо для Запада и США, подходит для России. А значит, не нужно забывать традиций и стараться сохранять свою уникальную культуру.

По вопросу о необходимости и правомерности заимствований достижений культуры Запада и их роли в судьбах нашей культуры споры продолжаются до сих пор. Так почему же Россия в середине XVII в. обратилась к науке и образованию Западной Европы?

В течение 7 веков византийского влияния на Русь шли богослужебные книги: «Житиясвятых», «Евангелия», «Псалтырь», тексты канонических церковных книг, «Слова нравоучительные» И. Златоуста, «Шестоднев» В. Великого, «Лествица» Иоанна Лествичника, «Слово о православной вере» Иоанна Дамаскина, - направленные на цели нравственного совершенствования человека. Но эти знания и книги не помогали в обустройстве материальной жизни, в земледелии, ремесле, промышленности. Уже в начале XVII в. под воздействием событий Смутного времени, политической катастрофы и унижения, пережитого в это время Россией, военных неудач, у всех сословий русского общества по является чувство неудовлетворенности состоянием дел во всех сферах жизни нашего общества, углубленное расколом в русской православной церкви. Всеми мыслящими людьми России это состояние оценивалось как отсталость, неадекватность действий правящей и духовной элиты запросам времени.

Эти чувства и оценки появляются задолго до Петра I в умах тонкого и особо восприимчивого к изменениям, чуткого к необходимости перемен, слоя правящей и светской духовной элиты России, раньше и чаще других соприкасавшегося с достижениями западной цивилизации. Этому же слою элиты было доступно осознание исходящей из западной цивилизации опасности для самого существования России.

Заимствование готовых продуктов западной культуры началось уже в XV в. в виде военно-технических новшеств, военных специалистов, врачей, мастеров, художников, предметов быта и роскоши для царского двора и высшей знати (закупались часы, карты, глобусы и другие изделия ремесла и искусства).

Однако в среде правящей и светской духовной элиты, образовавшейся к тому времени, все глубже осознавалась жизненная важность глубоких перемен в сфере образования, подготовки специалистов, организации труда, армии. Очевидно, что необходимость таких перемен и усилий определялась агрессивным соседом - западной цивилизацией, характер отношения которой к России не мог вызывать никаких иллюзий.

Реформы Петра I имели своих практических и идейных предшественников: идеи Григория Катошихина, преобразовательную программу для всего славянства Юрия Крижанича, преобразовательные программы государственных деятелей периода царствования Алексея Романова - А.Л. Ордин-Нащокина, Ф.М. Ртищева, А.С. Матвеева, проводившие реформы в сфере управления и образования.

Второй причиной, вынудившей Россию к заимствованиям достижений западной цивилизации, явилось то обстоятельство, что духовная элита России - русская православная церковь не осуществила своевременно реформирование системы образования в стране с учетом потребностей времени и опасностей, исходящих от социокультурного соседства России. Московская Русь в лице духовенства долго и упорно сопротивлялась распространению западной, латинской образованности, основы которой составляла экспериментальная наука, естествознание и философия. Церковные иерархи полагали, что обращение к достижениям человеческого разума вместо Священного писания вовлечет Россию в «тьму поганьских наук», что возвеличивание человеческого разума несовместимо с духовно-нравственными ценностями православия, что плоды западного просвещения привлекательны, но направлены на повышение ценности земной грешной жизни, спасти же душу человека может только православная вера и обращение к Высшему разуму.

К сожалению, российское духовенство, прибегая к запретам, угрозам, преследованию и разрушению элементов «новой образованности», так и не выполнило своей социокультурной миссии - не предложило своей позитивной программы развития образования в России, направленной на удовлетворение мирских потребностей и обеспечение безопасности России, ее противостояния Западу.

Иначе говоря, надо четко осознавать, что церковная иерархия этого времени не выполнила свою инновационную функцию в области культурного развития России и тем самым открыла дорогу непосредственным заимствованиям достижений Запада Петром I и обусловила методы проведения реформ Петром I.

Известно, что поражение русской армии под Нарвой в 1700 г. показали слабость дворянского ополчения по сравнению с профессиональной армией Запада. Все возможные последствия отсталости армии и экономики России были очевидны для судеб России. Это обстоятельство определило методы реформ, их порядок, темпы преобразований. Петр видел, что цепляние за старину и опора только на веру ведет страну к утрате независимости, что своих средств для дальнейшего благополучного существования страны недостаточно. Поэтому реформы часто осуществлялись принудительно, ускоренными темпами, несоответствующее значение предавалось мелочам - русской одежде, бородам, и пр. явлениям, которые ассоциировались в его сознании с приверженностью к старине, с проявлениями неповоротливости, отсталости, связывались им с противодействием, оппозицией его трудам. То есть высоконравственные мотивы реформ часто расходились со способами их осуществления. Но историческая обстановка, агрессивное соседство, сам уровень подготовки Петра, характер его власти сказались на последних. Историческая обстановка требовала безотлагательного реформирования армии, развития промышленности, создания флота, подготовки специалистов для различных областей деятельности. Россия просто не располагала более историческим временем для адаптации западных достижений к особенностям своей культуры. Поэтому Петр I приступил к прямому заимствованию и перенесению на российскую почву достижений западного рационализма (науки, техники, системы образования), управления, быта и нравов.

Идейной основой социально-экономических и культурных реформ Петра I стали рационалистические концепции Ф. Бэкона, Гессенди, Спинозы, Т. Гоббса, Д. Локка о естественных правах каждого человека, о договорной природе государства, о естественной природе человеческого индивида, о его общественных качествах, о могуществе опытного научного знания, о покорении сил природы на основе этого знания. Этими идеями дышала в то время Западная Европа, ее ученые, государственные деятели, писатели - современники Петра I. Известно также, что царь знал труды Г. Гроция, С. Пуффендорфа и других западных мыслителей и ученых.

Рационалистические концепции утверждали, что наука - самое надежное средство господства над природой, а государство и законы - чисто человеческие, искусственные установления, а не божественные, следовательно, люди могут изменять их, совершенствовать, исходя из своих потребностей.

Идейные истоки реформ Петра и практическое знакомство с Европой того времени делают понятным его оптимизм и уверенность в возможности преобразовать Россию по западному образцу. Ему ведь были еще неведомы знания о культуре других народов, об истоках их формирования, а также об особенностях культуры своей страны.

Благодаря созданной Петром I системе образования европейского типа в Россию пришли математика, геометрия, астрономия, медицина, стало развиваться опытное естествознания, юриспруденция и философия. Открытия Коперника, Кеплера, Галилея, Ньютона, проникшие в Россию вначале в составе знаний западных специалистов, а затем в программах навигационной и артиллерийской школ, совершенно меняли миропонимание русского человека, его представления об устройстве вселенной, земной природы, общества, природы и предназначении государства, роли личности в нем и т.д.

Что касается философии, то с нею русское общество начали знакомить братья Лихуды, преподававшие ее на латинском языке с 1685 г. в Московской славяно-греко-латинской академии. Они ввели два курса, составленные главным образом по Аристотелю, - логику и физику. Курс физики включал учение об основах мира, о материи и форме, о четырех причинах движения: материальной, формальной, действующей и целевой. До них эту проблематику в Москве никто не затрагивал, даже широко образованный константинопольский богослов Максим Грек «платоновские и аристотелевские мнения» считал ересью. Значительно раньше западная схоластика обосновалась в культурно-просветительском центре Юго-Западной России: Киево - Могилянской академии, которая в XV-XVII вв. была первым трансформатором западной культуры в православный мир. Отсюда в Россию проникали элементы морально-политических учений, восходивших к трактатам Аристотеля. Из них люди того времени черпали все важнейшие положения политики, вырабатывали на их основе свои представления о государстве, власти, ее формах, понятия о взаимоотношении государства и подданных и т.п.

Следствием влияния естественнонаучных и философских идей Запада стало полное изменение чувств, миропонимания и мышления представителей правящей и духовной светской элиты России. Из сознания дворянства было вытеснено старое миропонимание, духовно-нравственные и религиозные ценности, идеалы, которые оно разделяло ранее с другими сословиями российского общества с его доминирующей ценностью - соборностью и служением. Однако реформы Петра Великого не затронули сознания 85% русского народа - русское крестьянство, они коснулись его только своей тяжелой стороной. Усилилась крепостная зависимость народа, он на долгие столетия будет лишен образования, порвутся его религиозно-нравственные связи с отечественной элитой и этот разрыв будет углубляться. Миропонимание, духовно-нравственные ценности русского крестьянина еще более двух веков будут оставаться под влиянием идей православия, соборности, отрицания частной собственности, терпения, смирения, божественной природы царской власти и т.п., а в земледелии он будет руководствоваться лишь своим опытом и наблюдениями.

Это состояние глубочайшего несоответствия, противоречия в культуре двух основных сословий России породит раскол и отчуждение между ними. Несмотря на многообразные попытки со стороны различных отрядов русской интеллигенции преодолеть пропасть между дворянством и другими слоями русского общества, он будет расти в последующие столетия и приведет в конце концов к катастрофе. 1917 г. и последующие годы смуты гражданской войны поглотят, уничтожат и русское дворянство с его богатой, но элитарной и чуждой русскому народу культурой, и массу русского крестьянства, лишенного в течение столетий этим дворянством культурных инноваций.

Таким образом, влияние западной культуры, в силу известных исторических и культурно-психологических причин, не могло охватить весь состав русского общества. Они изменили культуру лишь верхнего слоя правящей и светской духовной элиты, сделав ее чуждой своему народу, а вместе с этим и всю великолепную культуру России, созданную дворянством в течение XVIII-XIX вв.

Усложнение городской жизни, рост государственного аппарата, развитие международных связей предъявляли новые требования к образованию. Уровень грамотности в 17 веке значительно вырос и в различных слоях составил: среди помещиков 65 процентов, купечества-96, посадских людей – около 40, крестьян – 15, стрельцов, пушкарей, казаков – 1 процент. В городах уже довольно много людей стремились научить своих детей грамоте. Но стоило обучение недешево, поэтому учиться могли далеко не все желающие. Женщины, дети в богатых семьях оставались обычно неграмотными. Учителями были церковники или приказные (служившие в приказах). По-прежнему грамоте чаще всего обучали в семье. Одним из основных методов педагогики, как и в 15 веке, признавалось телесное наказание «розга», «сокрушение рёбер», «жезл». Весьма показательно сочинение по педагогике «Гражданство обычаев детских» - свод правил, определявший все стороны жизни детей: поведение в школе, за столом, им при встрече с людьми; одежду и даже выражение лица. Основными учебными пособиями оставались книги религиозного содержания, но вышло в свет и несколько светских изданий: буквари Бурцева, (1633), Полоцкого (1679) и Истомина (1694), которые по содержанию были шире своего названия, и включали статьи по вероучению и педагогике, словари и.т.п.; азбуковники – словари иностранных слов, знакомившие с философскими понятиями, содержавшие краткие сведения по отечественной истории, об античных философах и писателях, географические материалы. Это были справочники-пособия, обеспечивавшие уже в начальной школе знакомство с довольно широким кругом проблем

В Москве появились средние школы, в том числе частные, где изучались не только чтение, письмо, арифметика, но и иностранные языки, и некоторые другие предметы: 1621 год – всесословная лютеранская школа в Немецкой слободе, в ней обучались и русские мальчики; 1640 годы – частная школа боярина Ф. Ртищева для молодых дворян, где их учили греческому и латыни, риторике и философии; 1664 год – государственная школа для обучения подьячих Приказа тайных дел при Заиконоспасском монастыре; 1680 год – школа при Печатном дворе, основной дисциплиной в которой был греческий язык и др.

В 1687 году патриархом Макарием в Донском монастыре Москвы было открыто первое в России высшее учебное заведение – Славяно-греко-латинская академия для свободных людей «всякого чина, сана и возраста» для подготовки высшего духовенства и чиновников государственной службы. Первыми учителями академии стали братья Лихуды – греки, окончившие Падуанский университет в Италии. Братья Лихуды – Иоаникий и Софроний прочли в академии первые курсы «естественной философии» и логике в духе аристотелизма. Состав учеников был неоднородным, здесь учились представители разных сословий (от сыновей конюха и кабального человека до родственников патриарха и князей древнейших российских родов) и национальностей (русские, украинцы, белорусы, крещеные татары, молдаване, грузины, греки). В академии изучали древние языки (греческий и латинский), богословие, арифметику, геометрию, астрономию, грамматику, и другие предметы. Академия сыграла большую роль в развитии и просвещении в конце 17 и первой половине 18 веке. Из неё в царствование Петра 1 вышел математик Магницкий, позже Ломоносов. В последствии академия была перенесена в Святотроицкую Сергиеву лавру.

Одним из выдающихся деятелей той эпохи был патриарх Никон – человек умный, образованный, энергичный избирается Московским патриархом в 1652 году. Он горячо взялся за дело исправления ошибок в церковных книгах и обычаях. Для этой работы он выписал учёных монахов из Греции и из Киевской академии. Когда книги были исправлены, патриарх Никон велел разослать новые книги по всем церквям, а старые отобрать и сжечь. Народ взволновался, потому что люди верили, что спасать душу можно только по старым книгам, по которым молились их отцы и деды. Больше всего волновал народ приказ креститься не двумя пальцами, к чему все привыкли, а тремя, как в греческой церкви, где сохранился древний более правильный обычай.

Спор об исправлении книг и церковнообрядовых реформах, проведённых по приказу патриарха, продолжался очень долго. Сама эта реформа и силовые методы её проведения привели к расколу. Раскол – сложное социально-религиозное явление, связанное с глубокими изменениями народного сознания. Под знаком борьбы за старую веру собирались все, кто был недоволен изменениями условий жизни: плебейская часть духовенства, протестовавшая против роста феодального гнёта со стороны церковной верхушки, и часть церковных иерархов, выступивших против централизаторских изменений Никона; представители боярской аристократии, недовольные усилением самодержавия (князья Хованские, сёстры Соковнины – боярыня Морозова и княжна Урусова, и другие); стрельцы, стесняемые на второй план военными формированиями регулярного типа; купцы, напуганные ростом конкуренции. За старую веру стояли и члены царской семьи. Во главе несогласных стал священник-протопоп Аввакум, тоже человек властный и горячий. В защиту старой веры стал и знаменитый Соловецкий монастырь, и только после семилетней осады (1668-1676) монастырь был взят Московским войском. Староверов по приказу патриарха, преследовали, сажали в тюрьмы, наказывали. Что же касается крестьянства, то оно в массе своей, ухудшений своего положения связывало с отступлением от «древнего благочестия». Так что движение староверов было довольно массовым. Предводители старообрядчества протопоп Аввакум и его единомышленники были сосланы в Пустоозёрск (низовье Печоры) и провели 14 лет в земляной тюрьме, после чего были сожжены заживо. С тех пор старообрядцы часто подвергали себя «огненному крещению» - самосожжению в ответ на приход в мир «Никона – антихриста».

Идеология раскола включала сложный спектр идей и требований, от проповеди национальной замкнутости и враждебного отношения к светскому знанию, до отрицания крепостного строя с присущим ему закабалением личности и посягательством государства на духовный мир человека и борьбу за демократизацию церкви.

Раскол стал одной из форм социально протеста народных масс связывавших ухудшение своего положения с реформой церкви. Тысячи крестьян и жителей посада, увлечённые страстными проповедями расколоучителей бежали на Поморский север, в Заволжье, на Урал, в Сибирь, где основывали старообрядческие поселения. Некоторые из них существуют и по сей день.

Необходимость пересмотра всех церковных обрядов и приведение их в соответствие с греческой богослужебной практикой вызывались, прежде всего, стремлением упорядочить обрядовую практику русской церкви в условиях роста религиозного вольномыслия и падения авторитета духовенства. Сближение с греческой церковью должно было поднять престиж Российского государства на православном Востоке, разночтения в русских и греческих церковных книгах приводил порой к настоящим скандалам. Однако было бы неверно полагать, что конфликт возник из-за вопросов обрядовости – единогласия или многогласия, двуперстия или трёхперстия и пр.

За явлением церковного раскола скрывается глубокий историко-культурный смысл. Раскольники переживали закат Древней Руси как национальную и личную катастрофу, не понимали чем плох освящённый временем старинный уклад, какая надобность в коренной ломке жизни огромной страны, с честью вышедшей из испытаний смуты, и крепнувшей год от года. За полемикой, ограниченной узкими рамками, обозначились очертания главного спора тогдашней эпохи – спора об исторической правоте. Одна сторона настаивала на ничтожестве, другая – на величии, на «правде» старины.

Раскол был большой трагедией народа. Он внушал настроение ожидания антихриста. Люди бежали в леса, горы и пустыни, в лесах образовывались раскольничьи скиты. В то же время трагедия повлекла за собой необычайный подъём, твёрдость, жертвенность, готовность претерпеть всё за веру и убеждения.

В многочисленной литературе раскольников оценивают как реакционеров, консерваторов, фанатиков. Такая однозначность вряд ли верна. Например, по некоторым аспектам протопоп Аввакум оказался большим новатором, чем его противники. Это касается прежде всего, теории и практики литературного языка. Следует задуматься и над иной оценкой, появившейся в одной из последних работ, хотя и не следует идеализировать раскол: вероятно не всё так просто и с отношением старообрядцев ко всему новому, нерелигиозному. Спору нет, для аввакумовцев статуса истинности обладала только «древлее», исконно национальное, своеземное… И всё же сам по себе такой подход к традиции, к прошлому, ещё не даёт оснований рассуждать о косности и невежестве старообрядцев. Напортив, нам представляется что в обстановке крутой ломки сложившихся социальных норм и духовно-идеологических устоев, которой отмечен весь 17 век, именно старообрядчество, несмотря на свою эсхатологическую сущность, даже фанатизм и житейскую отрешенность, сохранило преемственность в развитии национально самосознания и культуры. В этом проявилось бесспорное позитивное начало движения раскола.

Со временем старовер выделился в особый тип русского человека, с культом труда, который иногда сравнивают с протестантской трудовой этикой на Западе. И среди русских промышленников оказалась весьма высокой доля староверов. В своей общественной жизни раскольники взяли за основу институт земства с его практикой советов, сходов, выборного самоуправления, сохраняя таким образом демократические традиции народа.

Уже в первой половине 17 века в России зарождается мануфактурное предпринимательство. В старинном районе мелкой металлургии возникает несколько тульско-каширских металлургических железоделательных заводов, основанных русскими купцами и предприимчивыми боярами, и простыми людьми, например предпринимательская деятельность тульского кузнеца Никиты Антуфьева-Демидова привела его в начале 18 века в число крупнейших деловых людей страны. Иностранцы отмечали своеобразие торговли в Московском государстве, в том отношении, что велась она в рядах, в каждом товарами определённого рода. Такой порядок ими одобрялся, поскольку покупатель «из множества однородных вещей, вместе расположенных, может весьма легко выбрать самую лучшую». По описи 1695 года, в Китай-городе существовало 72 ряда, в том числе только рядов торговавших материями, было до 20. Имелись ряды: кулачный, рукавичный, чулочный, башмачный, ушной, иконный и.т.п. Многие торговцы пытались выставлять товары на более удобном для себя месте, например у ворот собственного дома, однако правительство, прежде всего в фискальных целях, вело упорную борьбу с такой торговлей вне рядов. Запрещался также трудноконтролируемый разносный торг: «по рядам с белой рыбицей не ходить» с «сельдями не ходить», со «сдобными калачами не ходить». В 1681 году, в царствование Фёдора Алексеевича, вновь было указано: «чтобы всяких чинов люди не в указанных местах не торговали, и от того его великого государя казне напрасной потери и недоборов не было». На практике эти запреты обычно не соблюдались: на протяжении всего 17 века торговля вне рядов продолжала развиваться. По свидетельству иностранца, посетившего Россию в конце царствования Алексея Михайловича, в Москве было «больше торговых лавок, чем в Амстердаме или в ином целом княжестве».

Стремление к самобытности и довольство косностью развивалось на Руси как-то параллельно с некоторым стремлением подражания чужому. Влияние западноевропейской образованности возникло на Руси из практических потребностей страны, которых не могли удовлетворить своими средствами. Нужда заставляла правительство звать иноземцев. Но, призывая их и даже лаская, правительство в то же время ревниво оберегало от них чистоту национальных верований и жизни. Однако знакомство с иностранцами всё же было источником «новшеств». Превосходство их культуры неотразимо влияло на наших предков, и образовательное движение проявилось на Руси ещё в 16 веке. Сам Грозный не мог не чувствовать нужды в образовании; за образование крепко стоит и политический его противник, князь Курбский. Борис Годунов представляется нам уже прямым другом европейской культуры. В 17 веке в Москве появилось и осело очень много военных, торговых и промышленных иностранцев, пользовавшихся большими торговыми привилегиями, и громадным экономическим влиянием в стране. С ними москвичи ближе познакомились и иностранное влияние, таким образом, усилилось. Никогда прежде московские люди не сближались так с западными европейцами, не перенимали у них так часто различных мелочей быта, не переводили столько иностранных книг, как в 17 веке. Общеизвестные факты того времени ясно говорят нам не только о практической помощи со стороны иноземцев московскому правительству, но и об умственном культурном влиянии западного люда, осевшего в Москве, на московскую среду. Это влияние, уже заметное при царе Алексее, в середине 17 века, конечно, образовалось исподволь, не сразу, и существовало ранее царя Алексея, при его отце. Типичным носителем чуждых влияний в их раннюю пору, был князь Иван Андреевич Хворостин (умер в 1625 году) – «еретик» подпавший влиянию сначала католичества, потом какой-то крайней секты, а затем раскаявшийся и даже постригшийся в монахи. Но это была первая ласточка культурной весны. Москва не только присматривалась к обычаям западноевропейской жизни, но в 17 веке начала интересоваться и западной литературой. Впрочем, с точки зрения практических нужд. В Посольском приказе, самом образованном учреждении того времени, переводили вместе с политическими известиями из западных газет для государя и целые книги, по большей части руководства прикладных знаний. Любовь к чтению, несомненно, росла в русском обществе в 17 веке – об этом говорит нам обилие дошедших до нас от того времени, рукописных книг, содержащих в себе как произведения московской письменности духовного и мирского характера, так и переводные произведения. Отмечая подобные факты, исследователь готов думать, что культурный перелом начала 18 века и культурной своей стороной далеко не был совсем неожиданной новинкой для наших предков.

Среди новых жанров, выражавших рост самосознания, особое место занимает драматургия. Первые театральные представления состоялись в 1672 году в придворном театре царя Алексея Михайловича, где ставились пьесы на античные и библейские сюжеты. Основоположником русской драматургии явился С. Полоцкий, пьесы которого (комедия «Притча о блудном сыне» и трагедия «О Навуходоносоре – царе») поднимали серьёзные нравственные, политические и философские проблемы.

Царю понравились театральные представления. В дощатом театре представляли перед царём балеты и драмы, сюжеты которых были заимствованы из Библии. Эти библейские драмы были приправлены грубыми шутками; так, в «Олоферне» служанка, увидев отрубленную Юдифью голову ассирийского воеводы, говорит: «бедняжка, проснувшись, очень удивится, что у него унесли голову». Это была по существу, первая театральная школа в России.

В 1673 году в постановке Н. Лима был впервые представлен «Балет об Орфее Эвридике» при дворе Алексея Михайловича, положивший начало периодическим показам спектаклей в России, возникновение русского балетного театра.

А по городам и сёлам ходили бродячие артисты – скоморохи, гусляры – песенники, поводыри с медведями. Большой популярностью пользовались кукольные представления с участием Петрушки.

Заметно изменился облик Кремля в 17 веке. Архитектура этого времени отличалась от архитектуры прежних столетий. На смену монументальной и лаконичной манере русских зодчих 15-16 веков пришел декоративный и живописный стиль 17 века. Формы зданий усложнялись, их стены покрывали многоцветным орнаментом, белокаменная резьба, кирпичное узорочье, и изразцы. Не только дворцы и богатые дома, но и церкви часто напоминали сказочные терема. Во многом новая архитектура отражала народное представление об идеальной, райской красоте, гармонии мира. Однако старое и новое зодчество были неразрывно связаны между собой, потому постройки 17 века и предыдущих столетий отлично уживались друг с другом.

Во время интервенции в начале 17 века, Кремль сильно страдал, После освобождения Москвы от польских захватчиков в 1612 году, приступили к его восстановлению. В 1625 году над Фроловской стрельницей – главным въездом в Кремль – поднялся многоярусный верх с высоким каменным шатром, покрытым черепицей. Башня приобрела очень нарядный вид. Её нижний четверик завершал пояс из арок с белокаменным узором. В арках разместили белокаменные статуи (болваны), а над аркатурным поясом – башенки, пирамидки, изваяния диковинных животных. По углам четверика сияли на солнце золоченые флюгера белокаменных пирамидок. На нижнем четверике – стоял другой, двухъярусный, но меньших размеров. На нём находились часы – куранты. Второй четверик переходил в восьмерик, который завершался каменной беседкой с килевидными арками. В беседке расположили колокола курантов. В архитектуре нового завершения Фроловской башни сочетались черты западноевропейской готики и русского узорочья. Авторами проекта шатра были русские зодчие Бажен Огурцов и английский часовых дел мастер Христофор Головей. Вместе с построенным на Красной площади Казанским собором , Фроловская башня стала памятником возрождения России после страшных лет смуты. В 1658 году, по указу царя Алексея Михайловича, Фроловскую башню переименовали в Спасскую – над её воротами со стороны Красной площади был написан образ Спаса . Новые завершения получили и другие кремлёвские башни. Многоярусные шатры с площадками для дозорных, черепичная кровля, золочёные флюгера над ними, изменили внешний облик Московской крепости. В 30 годы 17 столетия Бажен Огурцов, Антип Константинов, Трифил Шарутин и Ларион Ушаков пристроили к царскому дворцу «зело причудные палаты», названные Теремным дворцом, - подлинный шедевр русской архитектуры 17 века. Основанием для дворца послужили более ранние постройки. Отступив от их края так, чтоб получилась широкая обходная терраса (гульбище), зодчие возвели первые два этажа, а над ними, отступив ещё, построили третий этаж – Верхний теремок, высокую крышу которого со временем вызолотили. Вместе с главами соборов она ослепительно сверкала на солнце. Дворец, таким образом, приобрёл ступенчатый, ярусный силуэт, характерный для архитектуры того времени. В покои дворца вела широкая лестница, с изумительной по тонкости и изяществу работы, Золотой решёткой. В первом этаже дворца располагались служебные помещения и царская «мыленка». Во втором жил царь. В третьем, Теремке, находился большой зал для игры царских детей; в нём же иногда собиралась и Боярская дума. Внутренние помещения дворца были перекрыты сводами и богато убраны. Его стены украшали резные наличники и порталы, пояса орнамента, многоцветные изразцы. Ещё более нарядный вид дворцу придавали окружавшие его лестницы и крыльца. К дворцу примыкала группа домовых церквей, увенчанных сияющим строем золочёных глав. Весь вид дворца создавал атмосферу праздника. Живописной манере каменного узорочья в 17 веке отвечало и другое кремлёвское здание – Потешный дворец , который был построен как жилые палаты И.Д. Милославского. При царе Алексее Михайловиче дворец перестроили и с 1672 года в нём устраивали театральные представления и другие придворные увеселения – «потехи», за что он и получил название – «Потешный». Более сдержанный вид имела длинная, состоящая из ряда палат с высокими лестницами, здание Приказов – правительственных учреждений на Ивановской площади. Тогда же появилось новое здание на и на Соборной площади. По заказу патриарха Никона за Успенским собором были построены новые Патриаршьи палаты с пятиглавым собором Двенадцати апостолов . Облик собора тяготел к архитектуре 16 века. В этом сказался вкус заказчика: патриарх Никон не благоволил ко многим архитектурным нововведениям.

К концу 17 века в Московском кремле существовали уже сотни построек. Соборы и небольшие церкви, дворцы и палаты, монастыри и частные дома, образовали десятки площадей, улиц, переулков и тупиков. Славился Кремль и своими садами. В садах висели клетки, в которых расхаживали и пели диковинные птицы. Замечательный русский историк Н.В. Карамзин назвал Московский Кремль «местом великих исторических воспоминаний». Действительно, вступая под своды древних соборов Кремля, любуясь великолепием его архитектуры, прогуливаясь по Ивановской площади, нельзя не почувствовать живого прикосновения старины, и не дать волю фантазии. «Нет, - восклицал М.Ю.Лермонтов, - не Кремля, ни его зубчатых стен, ни его тёмных переходов, не пышных дворцов его описать невозможно: надо видеть… надо чувствовать всё что они говорят сердцу и воображению!...

Подъем гражданской архитектуры, ярко проявившийся в конце 15 начале 16 веков при строительстве Кремлёвского дворца, имело достойное продолжение в 17 столетии. В невиданных прежде масштабах возводились дворцы, административные сооружения, жилые дома, гостиные дворы. В их архитектурном облике сказывалось не только желание зодчих следовать лучшим традициям прошлого, но и стремление создать совершенно новые типы построек, выработать новый стиль.

Эволюционные процессы, происходившие в государственном строе России в 17 веке, ломка традиционного мировоззрения, заметно выросший интерес к окружающему миру, тяга к «внешней премудрости» отразились на общем характере русской культуры. Способствовали изменениям и необычайно расширившиеся связи страны с Западной Европой, а также с украинскими и белорусскими землями (особенно после воссоединения с Россией левобережной Украины и части Белоруссии в середине столетия) «родовой признак» культура и искусство этой эпохи – «обмирщения», освобождения от канонов. Расширение тематики изображений, увеличение удельного веса светских, исторических сюжетов, использование в качестве «образцов» западноевропейских гравюр, позволяли художникам творить с меньшей оглядкой на традиции, искать новые пути в искусстве. Однако нельзя забывать и того, что золотой век древнерусской живописи остался далеко позади. Подняться вновь на вершину в рамках старой системы было уже невозможно. Иконописцы оказались на перепутье. Начало 17 века ознаменовалось господством двух художественных направлений, унаследованных от предыдущей эпохи. Одно из них получило название «Годуновской» школы, поскольку большинство известных произведений этого направления было выполнено по заказу царя Бориса Годунова и его родственников. «Годуновский» стиль в целом отличает тяготение к повествовательности, перегруженность композиции деталями, телесность и материальность форм, увлечение архитектурными формами. В то же время ему присуща определённая ориентация на традиции великого прошлого, на образы далёкого Рублёвского-Дионисиевского времени. Цветовая палитра произведений сдержанная. В построении формы большая роль отводилась рисунку.

Другое направление принято называть «Строгановской» школой. Большинство икон этого стиля связанны с заказами именитого купеческого рода, Строгановых. Строгановская школа – это искусство иконной миниатюры. Не случайно её характерные черты ярче всего проявились в произведениях небольших размеров. В Строгановских иконах с неслыханной для того времени дерзостью заявляет о себе эстетическое начало, как бы заслонившее культовое назначение образа. Неглубокое внутреннее содержание, той или иной композиции и небогатство духовного мира персонажей волновали художников, а красота формы, в которой можно было всё это запечатлеть. Тщательное, мелкое письмо, мастерство отделки деталей и изощрённый рисунок, виртуозная каллиграфия линий, богатство и изысканность орнаментации, многоцветный колорит, важнейшей составной частью которого стали золото и серебро, - вот составные части языка мастеров Строгановской школы.

Одним из наиболее знаменитых художников-строгановцев был Прокопий Чирин. К числу его ранних работ относится икона «Никита-воин» (1593 год). Образ Никиты, ещё сохраняющий отголоски лирических интонаций 15 века, уже лишен внутренней значительности. Поза война изысканно манерна. Тонкие ноги в золотых сапожках сдвинуты и чуть согнуты в коленях, отчего фигура едва удерживает равновесие. Голова и руки с «истончёнными» перстами кажутся слишком маленькими по сравнению с массивным торсом. Это не воин-защитник, а скорее светский щёголь, и меч в его руках – лишь атрибут праздничного наряда.

Элементы своеобразного реализма, наблюдавшиеся в живописи Строгановской школы, получили развитие в творчестве лучших мастеров второй половины 17 века – царских иконописцев и живописцев Оружейной палаты. Их признанным главой был Симон Ушаков - человек разносторонних талантов, теоретик и практик живописи, графики, прикладного искусства. В 1667 году в трактате «слово к люботщателям иконного писания» Ушаков изложил такие взгляды на задачи живописи, которые по существу вели к разрыву с иконописной традицией. Характерным примером практического претворения в иконописи эстетических материалов Ушакова является его «Троица» (1671). Композиция этой иконы воспроизводит прославленный рублёвский «образец» с его плавными круговыми ритмами, с ориентацией на плоскость, несмотря на отчётливую пространственность. Но Ушаков, сам того не желая, эту плоскость разрушил. Глубина перспективы стала слишком ощутима, в фигурах резко выявлена объёмность и телесность. При тщательности и чистоте письма, при подчёркнутой нарядности и реализме деталей всё это вызывает ощущение академической холодности, омертвелости изображения. Попытка написать как в жизни, обернулась безжизненностью.

Наибольшей цельностью отмечены те произведения Ушакова, в которых главная роль отведена человеческому лицу. Именно здесь художник смог с достаточной полнотой выразить своё понимание назначения искусства. Не случайно, видимо, Ушаков так любил изображать Нерукотворно Спаса. Крупный масштаб лика Христа позволял мастеру продемонстрировать, насколько великолепно он владел техникой светотеневой моделировки, прекрасно знал анатомию, умел максимально близко к натуре передать шелковистость волос и бороды, матовость кожи, выражение глаз. Однако художник, конечно, заблуждался, полагая, что сумел органически связать элементы реалистической трактовки формы со старинными заветами иконописи.

17 столетие завершает более чем семивековую историю древнерусского искусства. С этого времени древнерусская иконопись прекратила существование как господствующая художественная система. Древнерусская иконопись – живое, бесценное наследие, дарящее художникам постоянный импульс для творческого поиска. Она открывала и открывает пути современному искусству, в котором предстоит воплотиться многому из того, что было заложено в духовных и художественных исканиях русских иконописцев

В русской эстетике 17 века происходит крутой перелом. Новая эстетика разрушает установившиеся в живописи традиции во имя правды. Рассказы священного писания использовались художниками для создания простых бытовых картин. В Ярославской церкви Ильи-пророка на стене изображена сцена жатвы. Художники изобразили не библейскую легенду, а картину привычной работы крестьянина. Церковники боролись против обмирщения живописи. Среди живописцев, выполнявших заказы царя и патриарха, уже ясно определилась стремление вырваться из-под сковывающих правил церковного иконописания. С чем и связано появление первых на Руси парсун . Русские живописцы приглашались в Молдавию и Грузию, а в Греции работали украинские и белорусские мастера. Портретная живопись этого времени была первым светским жанром. В 17 веке в портрете стараются запечатлеть свой образ все именитые люди страны. Царские иконописцы Симон Ушаков, Фёдор Юрьев, Иван Максимов писали портреты князя Б.И. Репнина, стольника Г.П. Годунова, Л.К. Нарышкина и многих других. Парсуны, как чисто светский жанр, зародился ещё на рубеже 16-17 веков, дальнейшее развитие получил во второй половине 17 века , лучшие парсуны написаны в конце века (портрет стольника В.Ф. Людкина, дяди и матери Петра I – Л.К. и Н.К. Нарышкиных). В них уже наметились черты русского портрета грядущего столетия – внимание к внутреннему миру портретируемого, о этизации образа, тонкий колорит. Всего за несколько десятилетий новый жанр прошел громадный путь – от полуиконописных парсун до вполне реалистических изображений.

Фреска в 17 веке, переживавшая последний взлет, лишь условно может быть отнесена к монументальной живописи. В ней почти отсутствует соотнесение живописных поверхностей с архитектурными, изображения измельчены, пронизаны затейливым орнаментом, житийные композиции приобрели характер жанровых картин, изобилующих фольклорными элементами (работы Г. Никитина и С. Савина с артелью, работы Д. Плеханова с артелью).

Реалистические стремления в искусстве порождали становление нового мировоззрения, но не привели пока к созданию единого творческого метода. Яркое и противоречивое русское искусство 17 века – крупное художественное явление, завершившее восьмивековую историю средневекового искусства, и подошедшая вплотную к эстетике нового времени.

Рассвет русской общественной мысли в первой четверти 17 века связан с появлением ряда повествований, духовных и светских авторов, о событиях смутного времени. Наиболее известные произведения: «Сказание» Авраамия Полицина, «Временники» дьяка Ивана Тимофеева, «Словеса» князя Ивана Хворостнина, «Повесть» князя Ивана Каптярева-Ростовского. Официальные версии событий смуты содержатся в «Новом летописце» 1630 год, написанном по заказу патриарха Филарета, Основная цель этого произведения – укрепление положения новой династии Романовых. Обличительное направление представляет «Житие протопопа Аввакума, им самим написанное». Его автор, вдохновитель движения старообрядцев проповедует идеи древнего благочестия.

В 17 веке светская литература стала заметным явлением русской культуры. Произошла её значительная жанровая дифференциация. Трансформация житийного жанра завершилась возникновением повести – жития . Лучшие произведения этого жанра отличались бытовым реализмом: «Повесть об Улиании Осорьиной, дружины Осорьина», и другие. Рост грамотности вовлёк в круг читателей провинциальных дворян, служилых и посадских людей, предъявлявших новые требования к литературе. Ответом на эти потребности было появление бытовой повести, которая, в занимательной форме, обращаясь к обыденной жизни, делала попытку проникнуть в психологию героев, отойти от средневекового шаблона, делившего персонажей на идеальных героев и абсолютных злодеев. Основная тематика таких произведений – столкновение молодого и старшего поколений, вопрос нравственности, человек с его личными переживаниями (повесть «О горе и злосчастье» середина 17 века; «повесть о Савве Грудцыне», 60 годы 17 века; «повесть о Фроле Скобееве» 1680 год). Герои этих повестей, купцы и небогатые дворяне-авантюристы, отвергали патриархальные устои и нравственные нормы прошлого. Новые идеалы выражались пока неопределённо. В этот период возникает литература посада, а также демократическая сатира, которая осмеивает государственные и церковные институты, пародирует судопроизводство, церковную службу, священной писание, канцелярскую волокиту. В сатирической повести «о Ерше Ершовиче» высмеивались Осётр – «большой боярин и воевода», дворянин Лещ, и богач Сом. Среди посадских людей было уже немало книголюбов, которые переписывали для себя полюбившиеся им сочинения. Получались целые рукописные книги, которые проникали в крестьянскую среду. Литература 17 века медленно освобождалась от средневековых традиций. Религиозное мировоззрение было потеснено более реалистическим видением действительности, провиденциализм – поиском закономерностей мирного развития. Становление сатирико-бытовых и автобиографических жанров положило начало собственно художественной литературе. Появились новые области литературы – стихосложение и драматургия.

Долгое время в Московском государстве устроено было всё так, что преимущественно богатела царская казна, да те, кто так или иначе служил казне и пользовался ей; и не удивительно, что иноземцы удивлялись изобилию царских сокровищ и в то же время замечали крайнюю нищету народа. Тогдашняя столица своим наружным видом соответствовала такому порядку вещей. Иноземца, въезжавшего в неё поражала противоположность, с одной стороны, позолоченных верхов Кремлёвских церквей и царских вышек, а с другой – куча курных изб, посадских людишек, и жалкий, грязный вид их хозяев. Русский человек того времени, если имел достаток, то старался казаться беднее чем был, боялся пускать свои денежки в оборот, чтобы, разбогатевши, не сделаться предметом доносов и не подвергнуться царской опале, за которой следовало отобрание всего его состояния «на государя» не считая его семьи; поэтому он прятал деньги где-нибудь в монастыре или закапывал в землю «про чёрный день», держал под замком в сундуках вышитые золотом дедовские кафтаны, собольи шубы, серебряные чарки, а сам ходил в грязном потёртом овчинном тулупе, или однорядке из грубого сукна и ел из деревянной посуды. Неуверенность в безопасности, постоянная боязнь тайных врагов, страх грозы, каждую минуту готовую ударить на него сверху, подавляли в нём стремление к улучшению своей жизни, к изящной обстановке, к правильному труду, к умственной работе. Русский человек жил как попало, приобретал средства к жизни как попало; подвергаясь всегда опасности быть ограбленным, обманутым, предательски погубленным, он и сам не затруднялся предупреждать то, что с ним могло быть, он так же обманывал, грабил, где мог, поживлялся за счёт ближнего, ради средств к своему, всегда непрочному, существованию. От этого русский человек отличался в домашней жизни неопрятностью, в труде – ленью, в сношениях с людьми – лживостью, коварством и бессердечностью.

Нация есть, как известно, историческая общность людей, складывающаяся на основе общности языка, территорий, экономической жизни, культуры и некоторых особенностей психического склада. Нация обладает самосознанием. Это означает, что в своём отношении к миру, в своём языке нация имеет специальные способы, при помощи которых она осознаёт и изображает себя, свою память, свою деятельность. Всё это реализуется в культуре. Национальная культура формируется одновременно с процессом становления национального самосознания. Он придаёт культуре отчётливо выраженный национальный характер. Духовная сила нации, национальное достоинство, вообще идейно-творческий потенциал народа, главным образом, зависит от того, насколько сохранены, глубоко осознанны и прочувствованны все духовные завоевания прошлых веков, взятые в их вершинах и глубинах.

Именно в 17 веке ярко выражено происходит социальное расслоение потребления культуры. В то время как крестьянское население по-прежнему хранило традиционную культуру, высшее сословие ориентировалось на Запад, перенимало обычаи, подражало модам европейской знати. Непривилегированная часть жителей крупных городов всё явственнее стала ощущать необходимость создания своего искусства - так начал формироваться городской фольклор. В.О. Ключевский по этому поводу отмечал, что ещё с середины 17 века на русское общество начала «действовать иноземная культура, богатая опытом и знанием», причём это западное влияние неравномерно проникало в разные слои населения, коснувшись, прежде всего, его верхних кругов.

1. «Чтения и рассказы по истории России» С.М. Соловьёв «Правда» 1989.

2. «Полный курс лекций по русской истории» С.Ф. Платонов Спб., 1992.

Конец 17 века

Тяга к наукам -

1626-1686 год

Портретное изображение людей, от слова «персона»

Портреты царей Александра Михайловича и Федора Алексеевича, юного царевича Петра (ГИИ)

Биографические повести

Человек соприкасается с культурой и искусством каждый день. И, как правило, не в музеях. С самого рождения и на протяжении всей жизни люди погружены в искусство. В представленной работе раскрывается культура 17 века, включая архитектуру, живопись и иконопись, театр и балет, и прочие элементы культурной жизни того времени. Переворот, произошедший в общественном сознании в результате смутного времени и отозвавшийся в искусстве острым интересом к индивидуальной судьбе, к проблемам личности, обусловил необходимость глубоких перемен в культуре. Безусловно, 17 век можно назвать, эпохой перехода от средневековой самобытности к культуре нового времени. И задача автора, как историка, наиболее полно описать события повлиявшие на развитие культуры 17 века, положившим начало рассвета русской культуры, кульминацией которого стал золотой век.

Усложнение городской жизни, рост государственного аппарата, развитие международных связей предъявляли новые требования к образованию. Уровень грамотности в 17 веке значительно вырос и в различных слоях составил: среди помещиков 65 процентов, купечества-96, посадских людей – около 40, крестьян – 15, стрельцов, пушкарей, казаков – 1 процент. В городах уже довольно много людей стремились научить своих детей грамоте. Но стоило обучение недешево, поэтому учиться могли далеко не все желающие. Женщины, дети в богатых семьях оставались обычно неграмотными. Учителями были церковники или приказные (служившие в приказах). По-прежнему грамоте чаще всего обучали в семье. Одним из основных методов педагогики, как и в 15 веке, признавалось телесное наказание «розга», «сокрушение рёбер», «жезл». Весьма показательно сочинение по педагогике «Гражданство обычаев детских» - свод правил, определявший все стороны жизни детей: поведение в школе, за столом, им при встрече с людьми; одежду и даже выражение лица. Основными учебными пособиями оставались книги религиозного содержания, но вышло в свет и несколько светских изданий: буквари Бурцева, (1633), Полоцкого (1679) и Истомина (1694), которые по содержанию были шире своего названия, и включали статьи по вероучению и педагогике, словари и.т.п.; азбуковники – словари иностранных слов, знакомившие с философскими понятиями, содержавшие краткие сведения по отечественной истории, об античных философах и писателях, географические материалы. Это были справочники-пособия, обеспечивавшие уже в начальной школе знакомство с довольно широким кругом проблем

В Москве появились средние школы, в том числе частные, где изучались не только чтение, письмо, арифметика, но и иностранные языки, и некоторые другие предметы: 1621 год – всесословная лютеранская школа в Немецкой слободе, в ней обучались и русские мальчики; 1640 годы – частная школа боярина Ф. Ртищева для молодых дворян, где их учили греческому и латыни, риторике и философии; 1664 год – государственная школа для обучения подьячих Приказа тайных дел при Заиконоспасском монастыре; 1680 год – школа при Печатном дворе, основной дисциплиной в которой был греческий язык и др.

В 1687 году патриархом Макарием в Донском монастыре Москвы было открыто первое в России высшее учебное заведение – Славяно-греко-латинская академия для свободных людей «всякого чина, сана и возраста» для подготовки высшего духовенства и чиновников государственной службы. Первыми учителями академии стали братья Лихуды – греки, окончившие Падуанский университет в Италии. Братья Лихуды – Иоаникий и Софроний прочли в академии первые курсы «естественной философии» и логике в духе аристотелизма. Состав учеников был неоднородным, здесь учились представители разных сословий (от сыновей конюха и кабального человека до родственников патриарха и князей древнейших российских родов) и национальностей (русские, украинцы, белорусы, крещеные татары, молдаване, грузины, греки). В академии изучали древние языки (греческий и латинский), богословие, арифметику, геометрию, астрономию, грамматику, и другие предметы. Академия сыграла большую роль в развитии и просвещении в конце 17 и первой половине 18 веке. Из неё в царствование Петра 1 вышел математик Магницкий, позже Ломоносов. В последствии академия была перенесена в Святотроицкую Сергиеву лавру.

Одним из выдающихся деятелей той эпохи был патриарх Никон – человек умный, образованный, энергичный избирается Московским патриархом в 1652 году. Он горячо взялся за дело исправления ошибок в церковных книгах и обычаях. Для этой работы он выписал учёных монахов из Греции и из Киевской академии. Когда книги были исправлены, патриарх Никон велел разослать новые книги по всем церквям, а старые отобрать и сжечь. Народ взволновался, потому что люди верили, что спасать душу можно только по старым книгам, по которым молились их отцы и деды. Больше всего волновал народ приказ креститься не двумя пальцами, к чему все привыкли, а тремя, как в греческой церкви, где сохранился древний более правильный обычай.

Спор об исправлении книг и церковнообрядовых реформах, проведённых по приказу патриарха, продолжался очень долго. Сама эта реформа и силовые методы её проведения привели к расколу. Раскол – сложное социально-религиозное явление, связанное с глубокими изменениями народного сознания. Под знаком борьбы за старую веру собирались все, кто был недоволен изменениями условий жизни: плебейская часть духовенства, протестовавшая против роста феодального гнёта со стороны церковной верхушки, и часть церковных иерархов, выступивших против централизаторских изменений Никона; представители боярской аристократии, недовольные усилением самодержавия (князья Хованские, сёстры Соковнины – боярыня Морозова и княжна Урусова, и другие); стрельцы, стесняемые на второй план военными формированиями регулярного типа; купцы, напуганные ростом конкуренции. За старую веру стояли и члены царской семьи. Во главе несогласных стал священник-протопоп Аввакум, тоже человек властный и горячий. В защиту старой веры стал и знаменитый Соловецкий монастырь, и только после семилетней осады (1668-1676) монастырь был взят Московским войском. Староверов по приказу патриарха, преследовали, сажали в тюрьмы, наказывали. Что же касается крестьянства, то оно в массе своей, ухудшений своего положения связывало с отступлением от «древнего благочестия». Так что движение староверов было довольно массовым. Предводители старообрядчества протопоп Аввакум и его единомышленники были сосланы в Пустоозёрск (низовье Печоры) и провели 14 лет в земляной тюрьме, после чего были сожжены заживо. С тех пор старообрядцы часто подвергали себя «огненному крещению» - самосожжению в ответ на приход в мир «Никона – антихриста».

Идеология раскола включала сложный спектр идей и требований, от проповеди национальной замкнутости и враждебного отношения к светскому знанию, до отрицания крепостного строя с присущим ему закабалением личности и посягательством государства на духовный мир человека и борьбу за демократизацию церкви.

Раскол стал одной из форм социально протеста народных масс связывавших ухудшение своего положения с реформой церкви. Тысячи крестьян и жителей посада, увлечённые страстными проповедями расколоучителей бежали на Поморский север, в Заволжье, на Урал, в Сибирь, где основывали старообрядческие поселения. Некоторые из них существуют и по сей день.

Необходимость пересмотра всех церковных обрядов и приведение их в соответствие с греческой богослужебной практикой вызывались, прежде всего, стремлением упорядочить обрядовую практику русской церкви в условиях роста религиозного вольномыслия и падения авторитета духовенства. Сближение с греческой церковью должно было поднять престиж Российского государства на православном Востоке, разночтения в русских и греческих церковных книгах приводил порой к настоящим скандалам. Однако было бы неверно полагать, что конфликт возник из-за вопросов обрядовости – единогласия или многогласия, двуперстия или трёхперстия и пр.

За явлением церковного раскола скрывается глубокий историко-культурный смысл. Раскольники переживали закат Древней Руси как национальную и личную катастрофу, не понимали чем плох освящённый временем старинный уклад, какая надобность в коренной ломке жизни огромной страны, с честью вышедшей из испытаний смуты, и крепнувшей год от года. За полемикой, ограниченной узкими рамками, обозначились очертания главного спора тогдашней эпохи – спора об исторической правоте. Одна сторона настаивала на ничтожестве, другая – на величии, на «правде» старины.

Раскол был большой трагедией народа. Он внушал настроение ожидания антихриста. Люди бежали в леса, горы и пустыни, в лесах образовывались раскольничьи скиты. В то же время трагедия повлекла за собой необычайный подъём, твёрдость, жертвенность, готовность претерпеть всё за веру и убеждения.

В многочисленной литературе раскольников оценивают как реакционеров, консерваторов, фанатиков. Такая однозначность вряд ли верна. Например, по некоторым аспектам протопоп Аввакум оказался большим новатором, чем его противники. Это касается прежде всего, теории и практики литературного языка. Следует задуматься и над иной оценкой, появившейся в одной из последних работ, хотя и не следует идеализировать раскол: вероятно не всё так просто и с отношением старообрядцев ко всему новому, нерелигиозному. Спору нет, для аввакумовцев статуса истинности обладала только «древлее», исконно национальное, своеземное… И всё же сам по себе такой подход к традиции, к прошлому, ещё не даёт оснований рассуждать о косности и невежестве старообрядцев. Напортив, нам представляется что в обстановке крутой ломки сложившихся социальных норм и духовно-идеологических устоев, которой отмечен весь 17 век, именно старообрядчество, несмотря на свою эсхатологическую сущность, даже фанатизм и житейскую отрешенность, сохранило преемственность в развитии национально самосознания и культуры. В этом проявилось бесспорное позитивное начало движения раскола.

Одним из самых расхожих клише на тему русской культуры XIX-ХХ в. стало выражение «загадочная русская душа». Теперь уже и не вспомнить, откуда пошло это весьма популярное словосочетание, и тем не менее загадка русской души все еще остается неразгаданной.

Пролить свет на этот вопрос может оригинальная концепция развития культуры, принадлежащая нашему выдающемуся соотечественнику П.А. Сорокину, с 1922 г. до конца жизни работавшему на Западе и все еще недооцененному мыслящей частью современного русского общества. Теория социокультурной динамики П.А. Сорокина выделяет в развитии любой культуры три основные фазы - идеа-циональную (богодохновенную), которая через промежуточную - идеалистическую — фазу возвы-шенных ценностей переходит в третью, чувственную. Нижнюю точку чувственной фазы, по мне-нию П.А. Сорокина, западная культура уже пережила и пришел черед эклектической фазы, в которой перед культурой стоит задача создания новых абсолютных ценностей.

Современные цивилизационные формы в России стали складываться в XVII в., хотя само Великорусское государство сложилось в XV в. С закатом Византийской цивилизации опорой православия становилась Москва, Третий Рим. Но независимая Москва позднее стала частью ориентироваться на Запад, частью же сохраняла самобытность.

Наиболее ярко это проявилось в судьбе русского искусства. Именно в этот период оно испытывает ускоренное внедрение западных стилей. Так, в церковную музыку сер. XVII в. включается многоголосный партесный хоровой стиль, очень сильно отличавшийся от прежнего знаменного пения. Спустя несколько десятилетий начинаются петровские преобразования, перекроившие всю русскую жизнь на европейский лад. Результатом этого процесса явилось резкое смещение культурных эпох и смешение стилей в искусстве, социокультурные трансформации последующих времен. Претерпела принципиальные изменения вся структура художественной культуры, от создания произведений до их восприятия и оценки. Сами структурные процессы — такие, как создание, воспроизводство, трансляция, восприятие, осмысление, реакция и обратное влияние, — не могли измениться, так как они исходят из природы человеческого сознания, но качественно любой из этих процессов стал совсем иным, чем раньше.

Внедрение западной культуры носило прогрессирующий характер и происходило в несколько этапов, причем формы усвоения западной культуры менялись от этапа к этапу. Вначале - заимствование, порой принудительное, отдельных ее образцов в области искусства, техники, знаний и жизненного уклада. Затем осваивается ее интеллектуальное обеспечение путем обучения русских в европейских странах и использования иностранцев для обустройства русской жизни (как ни крути, для культурного строительства).

На следующем этапе произошло окончательное освоение форм и художественного языка западного искусства, распространение нового типа культуры стало подавляющим. Мы можем сказать, что в нашей истории произошло столкновение культурных систем, из которых более экспансивная западноевропейская подчинила, но не уничтожила, другую, сама при этом подвернувшись преобразованию.

Однако в дальнейшем, в период серебряного века русской культуры основной задачей ста-новится воплощение в искусстве оригинального национального содержания, хотя и с помощью форм и художественного языка западноевропейской культуры. Для воплощения такого содержания используются все возможные способы: национальные сюжеты и герои, заимствования из традициональных художественных языков, фольклорных и религиозных представлений народа, всюду проникающий национальный колорит. Этот период можно обозначить как стадию преобразования заимствованной культурной системы в оригинальную. Русское искусство этого периода пользуется формами, пришедшими из западного искусства и аналогичными ему, но часто вкладывает в них свое, принципиально иное по духу содержание.

Именно в период своей самобытности (последняя треть XIX - нач. XX в.) русское искусство достигает кульминации в своем развитии, впервые в истории приобретает мировое признание и, по сути дела, выходит за рамки национальной культуры, успешно став во многих областях искусства, включая музыку, литературу, балет и во многом живопись, впереди других национальных культур. Причины такого культурного прорыва остаются загадкой по сей день, но, на наш взгляд, разгадка его кроется в более высоком энергетически и пассионарно, по теории П.А.Сорокина, идеациональном потенциале русской культуры, который в условиях противостояния двух культурным систем вызвал несколько расколов в обществе в течение последних четырех столетий и, в конечном счете, послужил одной из предпосылок революции 1917 г.

Замечу, что энергетическая сущность культуры основывается на информационной природе последней: вся культурная деятельность представляет собой работу с информацией - ее создание, трансляцию, восприятие и т.д. Проводники информации подобны проводникам обычной энергии, а сама информация может быть названа энергией социокультурного пространства, существующей в различных видах, один из которых — творческая деятельность человека. Такое понимание коррелирует и с идеями В.И.Вернадского о духовно-энергетической оболочке Земли, образующейся в результате культурной деятельности человека (см., например, его работы: «Начало и вечность жизни», «Изучение явлений жизни и новая физика», «Научная мысль как планетное явление»).

Напомним, что процесс внедрения западной культуры в России XVII в. сопровождался значительным внутренним сопротивлением, что привело к появлению социумов - антагонистов западной культуры (старообрядческих общин), а впоследствии - еще к нескольким расколам в русском обществе. Причиной подобного сопротивления, возможно, стал менее растраченный (по сравнению с западноевропейским), идеационального типа духовный потенциал русских. Если провести параллель с теорией этногенеза Л.Н. Гумилева, то вовсе не случайно, на наш взгляд, что он доказывал наличие у русских большей пассионарности по сравнению с европейцами (по причине более позднего формирования великорусской народности, которое он относил а к началу XV в.). Знаменитые западные цивилизационщики А.Тойнби и О. Шпенглер, как известно, также считали наличие у общества творческого потенциала, позволяющего преодолевать препятствия-вызовы окружающей среды, характерными для раннего этапа становления национальной культу-ры. И, надо признать, что такой духовный и творческий потенциал у России был — как в XVII в., так и в нач. ХХ. Но именно в ХХ в. этот потенциал и его носители (творческое меньшинство — по А.Тойнби, пассионарии — по Л.Н.Гумилеву) подверглись целенаправленному уничтожению в ходе всех деструктивных процессов, имевших место в России и мире в этот период. Н.А. Бердяев в «Самопо-знании» пишет о русском культурном ренессансе начала ХХ в. и его последствиях буквально следующее: «Русские люди того времени жили в разных этажах и даже в разных веках… Это имело роковые последствия в характере, который приняла русская революция… В русской революции разрыв между высшим культурным слоем и низшим интеллигентским и народным слоем был несоизмеримо больший, чем во французской революции… Это оказалось роковым для характера русской революции - революция совершила настоящий погром высокой русской культуры» (Н.А. Бердяев. Самопознание. - М.: Книга, 1991. - 446 с.).

Подобная трагедия имел причиной различия в мировоззрениях людей: та часть русской ин-теллигенции, которая была воспитана в духе западной культуры, творила и в России культуру аналогичную западной. Национальное в творчестве таких художников присутствовало в основном как красочный этнический элемент; их искусство чувственно по всем признакам, оно далеко от высокодуховного идеалистического содержания. Такие люди, уехав из России, как правило, продолжали успешно творить и на западе. (Яркий пример в музыке - И.Ф. Стравинский). Напротив, художники национального типа, хотя и пользовались всеми выразительными средствами, художественными формами и языком западного искусства, но содержание в свои произведения вкладывали характерное больше не для чувственного, а для идеалистического искусства. Пример такого художника в музыке - С.В. Рахманинов, который, уехав из России, потерял источник своего композиторского вдохновения и вынужден был до конца жизни давать концерты как пианист, ибо не был тогда понят на Западе как великий ком-позитор.
Тут же, рядом, одновременно в искусстве сосуществовали отголоски разных стилей, эпох, черты иного, «несовременного» мышления, нехарактерное для данной формы содержательное наполнение. И часто все это органично интерпретировано в творчестве одного и того же художника (например, незамысловатые юмористические зарисовки - и глубочайшие, серьезнейшие по смыслу пьесы А.П. Чехова). Но трагический раскол, о котором идет речь, зачастую проходил через душу и сердце самого художника.

Так, в творчестве С.А. Есенина — поэта, наиболее полно отразившего русскую душу и сущность русской культуры (а культура - это прямое выражение души народа), «эклектичность» самосознания и совмещение внешне несовместимых стилистических черт достигают наивысшего уровня. Эта особенность личности и творчества поэта всегда была загадкой для исследователей и давала повод как для обожания, так и для презрения. С позиции же нашего взгляда на русскую культуру эта черта совершенно объясняется.
«Интегративная эклектика» намечается в русском искусстве еще на рубеже XVIII-XIX в. и к ХХ в. становится самой характерной его чертой, ознаменовав собой переход к завершающей, по П.А. Сорокину, эклектической фазе развития, перед которой стоит задача из обломков старых ценностей создать новые универсалии, а из фрагментов устаревших стилей - новое идеациональное искусство. И в русском искусстве начала прошлого века не случайно была так важна эсхатологическая мотивация творчества - художники ставили своей задачей не только изведать «начала и концы» (как у А.Блока: «Сколько ни размышляй о концах и началах») но и буквально создать новый мир и нового человека. В русской философии ХIХ - сер. ХХ в. идея о созидании новой жизни на основе культурного синтеза лейтмотивом проходит сквозь творчество самых разных авторов. Н.А. Бердяев и И.А. Ильин противопоставляют консервативный и революционный полюсы культуры, одинаково называя их терминами «культура» и «цивилизация», отдавая при этом безусловное предпочтение «культуре» и оставляя за ней будущее человечества.

Из характеристик, данных этими авторами культурному и цивилизационному типам общества, можно вывести аналогию с сорокинскими идеациональным и чувственным типами культуры. (При этом оппозиция «культура - цивилизация» у русских философов - не совсем то же самое, что в работах западных ученых, которые чаще всего противопоставляли их как духовную и материальную стороны бытия). Такое совпадение лишний раз актуализирует проблему столкновения в духовной истории России различных культурных систем и подтверждает важность исторической перспективы этого вопроса.

Случившееся в СССР возрождение основных характеристик русской мессианской народной души означало то, что великая русская культура, несмотря на все испытания, продолжила жить в новом обличье — советской культуры, а новый советский человек в идеале представлял собой человека нового типа. Некоторые современные исследователи проводят параллели между советским и ренессансным человеком на основе сходства их творческого отношения к бытию и величия гуманистических идей, свойственных обоим типам культуры.

Переживаемый нами настоящий момент в развитии искусства и культуры представляет собой в целом эклектическую фазу. Эклектика эта как стилистическая, так и эпохально-временная, и существует в границах всего ареала русскоязычной культуры. В ней сосуществуют произведения всех прошедших эпох: от древних образцов идеационального искусства до произведений современных авторов. Не стоит забывать, что сам П.А. Сорокин считал эклектический тип культуры «псевдоискусством, не объединенным каким-либо серьезным образом в единый стиль, представляющим собой исключительно механическую смесь». По мнению П.А. Сорокина, «у него нет ни внешнего, ни внутреннего единства, нет индивидуального или постоянного стиля, и оно не отражает системы унифицированных ценностей».

Как и большинство мыслителей, порой очень резко критиковавших идеи друг друга, но в итоге приходивших к близким выводам, П.А. Сорокин наряду с русскими философами-метафизиками подчеркивал необходимость создания новой, универсальной системы ценностей, актуальной для всей мировой цивилизации.

И то, какой будет эта новая система ценностей, зависит от нас. Остается лишь добавить, что на сегодняшний день, когда русская культура по прежнему дезинтегрирована и не представляет собой цельного явления, когда выявились новые факторы, еще не проявившие себя в полной мере в сер. ХХ в., и важнейшим из них стало глобальное распространение процессов и явлений, ранее бывших локальными, — можно лишь попытаться спрогнозировать развитие ситуации.

Кроме собственно культурных факторов на развитие ситуации оказывают влияние многие другие: геополитический, социальный, демографический, инфраструктурный, климатический, географический, технологический, информационный, образовательный и другие. Все процессы, обусловленные этими факторами, с трудом поддаются прогнозированию, но просчитать и предвидеть их должно стать одной из неотложных задач общества, коль скоро мы хотим сохранить Россию как государственное и культурное целое. Не излишне эмоциональная риторика, не упование на мистические силы, а лишь самозабвенный труд ради высокой цели, интеллектуальное подвижничество и его плоды, претворенные во всех сферах жизни, способны помочь нам в этой задаче.